Кровь боярина Кучки

- Призываю тебя, могучий Од![457] Взываю к тебе, великан Од иль! Пусть сила силу нудит. Пусть сила под пнём клубом бьётся. Красные муравьи, кровавые капли! Под магнитовым камнем сила магнитова… - Род понимал, что иссохшее дерево, лежащее перед ним, вот-вот будет сломлено смертью. Хоть бы чудом удалось влить в него свежие соки, размягчить старую древесину, вернуть ей упругость. Гибкое легко гнётся, да трудно ломится. Руки волхва-целителя плавно передвигались с седого черепа к утлой груди, с острых плеч к мягким запястьям, голос звучал внушительнее: - Через силу и конь не прянет, я пряну! Огонь силу взял, я отдам! Слабейший из сильнейших сильнее сильнейшего из слабейших. Чья сила, того и воля. Беру под силки! Пусть в больного сила войдёт, пот в пот, кровь в кровь. Нивка, нивка, возьми мою силку! Я мощный, дюжий, крепкий, здоровый, властный… Могу! Могу!

Чаушнар разжал веки, мутно глянул в глаза творящего заклинания, сухие пальцы нетерпеливо перебирали покровы ложа.

- У комаришка - силишка, у цыплёнка - силёнка, - кричал тем временем Род. - У меня, великанища, - силища! Сила по силе, осилишь. Сила не под силу, осядешь…

Царь сел на своём одре.

Из угла рокотнул затравленный рык Семендера. Из другого угла - горличий вскрик Сарагури.

- Вся сила в накале! - неистово возглашал целитель. - Куй, пока кипит, куй, пока кипит!.. Размогшийся, возмогай!

- Подайте халат! - властно пропищал царь.

Что за шум тут поднялся! Едва державшийся на ногах Род ещё видел затуманенным взором, как Чаушнар в солнечном халате выпущенным из заточения скакуном бегал по одрине, плюхнулся в железное кресло, где только что сидел Семендер, вновь вскочил, что-то резко приказывал, на кого-то крикливо гневался…

Бака? Нет, нет, И лека выводила целителя из царской опочивальни. И едва вывела, подошёл Белендшер:

- Позволь отереть пот с твоего лица, господин…

Влажное потирало закрыло уста и ноздри. Род непроизвольно вдохнул эту терпкую влажность. Миг… и явь уступила место глубочайшему сну.

11

Княжеский поезд мчался по дресвяной дороге сквозь болотные топи, лесные дебри через Новгород-Северский в землю вятичей и далее в суздальские края. В наглухо закрытой карети о двух занавешенных слюдяных оконцах сидели в мягких подушках колени в колени лицо к лицу Улита с Лиляной.

- Не борозди горючими слезами свои наливные щёчки, государыня моя милая, - советовала Лиляна. - Все в руках Божиих.

- Молилась нощно и денно, - размазывала по лицу горе Улита душистым кружевным лепестом. - Бог грешницу не слышит. Тиран ревнивый, половецкая образина, предательски отдал в рабство источник жизни моего сердца, опору моей души…

- Гюргий едва не проклял сына, когда Андрей покинул его, - несколько изменила стезю беседы Лиляна, - Уцепился за свой Остерский Городец, как тонущий за травинку. Победители ждут, когда побитый унесёт ноги, а тот юлит лисичкой со скалочкой. Каково Андрею плавать в позоре? Разумно настропалился к дому.

- Разу-у-умно! - простонала Улита. - Теперь я до гробовой доски не увижу своего света. На юге, на границе Дикой Степи, он все-таки был ближе, а на севере…

- Вспомни, как он в Москов к тебе из дальних далей снегом на голову упал, - жарко зашептала Лиляна, - ещё при жизни твоего батюшки, царство ему небесное.

- Слушай, слушай, - в свою очередь зашептала княгиня своей наперстнице, - Андрей-то перед самым отъездом угадай, о чём завёл со мной речь будто бы ненароком? О монастыре!

- Вевея, подколодная змея, ловко же проползла в последнюю твою тайну, - тяжело вздохнула Лиляна, - Это я о придумке с Агапитом-лечцом.

- Детей после этого отобрал, Граню и Гюрю, - вновь залилась слезами княгиня. - Сказывают, галичанку проклятую тщетно звал во Владимир. Разлучница пока затаилась в Галиче.

- Что же Яким проглотил язык? - рассердилась Лиляна.

- Тише! - насторожилась Улита. - Возатай может услышать. Всюду теперь за мной уши да глаза. А Яким себя бережёт для крайности. Ведь Андрей источает молнии. Будущее может стать страшней нынешнего.

Женщины замолчали. Род, находясь вплотную, сколько желал, прикасался к ним, они этого не чувствовали.

- Потерпи, лебёдушка Улита, - обняла Лиляна госпожу-подругу. - Грянет счастье, принесёт судьба жисточку твоего с юга к северу…

- Нет, - княгиня высвободилась, ненастно потемнев лицом. - Сердце-вещун без обиняков твердит: странные чужие люди унесут свет мой на юг, на юг и дальше на юг в дальние незнаемые страны. И не увижу света моего я больше никогда. Разве что на самом склоне жизни он осветит меня чуть-чуть…

Раненный таким провидением, Род выскользнул из мира движущегося княжого поезда и с превеликой тяжестью вновь ощутил свои телесные вериги.

Открыл глаза, увидел Белендшера.

- Проснулся, господин? - спросил бритоголовый половец. - Ай, как хорошо!

- Зачем ты усыпил меня своей вонючей тряпкой? - рассердился Род.

Все члены его ныли от непреодолимой слабости.