Кровь боярина Кучки

Уже все долгощельцы видели черных орлов. Мощные тяжёлые птицы стремились явно к одному месту и снижались неподалёку.

- Орлы мух не ловят. Должно быть, конь пал, - предположил Корза.

- Не слишком ли много на одного коня? - возразил Кузёмка. - Тут, должно быть, еда полакомее.

- А я вон на тот опупок подымусь. Оттуда - как на ладони! - И Орлай устремил скакуна к единственному взгорку в обозримой степи. На его макушке он застыл, как памятник.

Отряд тронулся дальше.

- Дого-о-онишь! - закричал в сторону опупка Нечай.

- Там челове-е-ек! - услышали долгощельцы ответ Орлая. И ещё более удивились его следующему сообщению: - Живо-о-ой!

- Откуда ведомо, что живой? - съехавшись с ним, спросил Нечай.

- Стервятники не жрут. Сторонкой расселись. Ждут, когда помрёт, - задыхался от скачки Орлай.

Отряд на рысях поспешил за ним.

На выгоревшей степной оскалине[246] лицом к небу лежал при полном вооружении воин с половецкой стрелой в стегне. Коня не было близ него. Все спешились, никто не опередил Рода, чтобы склониться над павшим.

Орлы расселись поодаль и нарочито глядели в сторону, лишь одним скошенным глазом выражая крайнее недовольство: ну чего эти бескрылые помешал» некстати?

Не обращая внимания на птиц. Род стал на колени перед лежащим и смущённо оглянулся на долгощельцев. Стыдно было, что птицы издали чуют в поверженном теле жизнь, а он, человек, не чует. Пальцы Рода сжали запястье воина, ощутив слабое биение крови.

- Дайте воды, - обратился он к спутникам.

Нечай поднёс глиняную баклажку.

Род взрезал ножом штаны над стегном подстреленного и сразу же убедился: жизнь - на острие конца. Яд уже господствовал в теле. И все же, не боясь причинить лишние страдания, лесной охотник ловким движением вынул стрелу из синюшной ноги, промыл рану. Воин не шелохнулся.

- Худо? - спросил Нечай.

- Хуже некуда, - сказал Род, - Помоги снять с него шишак и кольчугу с подлатником.

- Не шальная стрела, а прицельная, - отметил Нечай, глядя на незащищённое стегно.

- Отойдите все, - велел Род.

Наложив руки на чело раненого, он долго вглядывался в его лицо, спокойное, как у идола, старался представить себя Букалом, возвращающим к жизни задранного медведем охотника, и голосом волхва повелел:

Не было ни малейшего отклика.

- Очнись!.. Очнись! - требовал Род, напрягаясь до кончиков пальцев, касающихся тяжёлой, ещё тёплой головы.

Глаза обмершего открылись.

Род приник к его уху и явственно произнёс:

- Я еду к Святославу Ольговичу Северскому. Ты кто?

- Несмеян Лученцов, сын боярский, - почти беззвучно зашевелились губы. - Боярин Коснятко передаёт слова: «Князь! Думают о тебе. Хотят схватить…» Запоминай точно: «Князь! Думают о тебе. Хотят схватить… Когда они за тобой пришлют, то не езди… не езди к ним». Передай… государю… слова… Коснятки… Боярский перстень… у меня… за пазухой… Убил… неведомо кто… Умираю… Яд… уже… в груди…

Взгляд погас. Чело было ещё тёплым, а руки уже холодели… Род из-за пазухи убитого достал перстень и повторил услышанное: «Князь! Думают о тебе, хотят схватить. Когда они за тобой пришлют, то не езди к ним». Кто хочет схватить? Куда не ездить? Что за человек Коснятко? Всего этого он ещё не знал.

На печатке серебряного перстня удалось прочитан, две витиеватые буквицы - буки и земля. При чём тут Коснятко? А ведь именно так назвал своего господина несчастный Несмеян Лученцов.

Род поднялся, снял оставленный ему Чекманом шлем с чупруном. Следом обнажили головы долгощельцы и подошли.

Род показал им перстень:

- Боярский посольник к вашему князю.

- Заветные слова успел тебе передать? - спросил Вашковец.

Род кивнул.

Кузёмка Ортемов подвёл коня, тело перекинули через седло, приторочили, и отряд продолжил путь.

Солнце обозначило пладень, когда увидели на просёлке шагающего к большаку мерина, впряжённого в пару берёз. На их ветвях возвышался воз высушенного сена, стянутый бастриком, а на возу - мужик с понукальцем. Такой способ передвижения грузов Род видел и в северных деревнях, не богатых телегами.

- Мы уже, почитай, в подградии, - объявил Орлай, кивнув на гряду соломенных крыш впереди.

Подградье оказалось большим. Наособицу возвышались хоромы за высокими палями.

- Мелтеково? - уточнил Орлай у босоногой девчонки.

- Млитеково, - по-своему назвала она. И, увидев мёртвого на седле поводного коня, бросилась наутёк.

Род почувствовал в её страхе завтрашний день тихого пригородного села. Будто погибший Несмеян - первая жертва, предваряющая горы мертвецов, от которых стаями побегут ревущие мелтековские детишки.

Он пришпорил коня и прежде отряда миновал первую переспу[247], ещё без ворот и без городниц, с лёгким тыном на гребне. Видимо, не готовились северские новгородцы к осаде, а то и вовсе не ожидали её.

Знобко показалось северянину в южном городе. Не бревенчатые, а белёные избы посада напоминали чужую глинобитную Шарукань.

- Слышь! - поравнялся с ним Вашковец. - Не смею пытать тебя о заветных словах посольника. Их князю передашь. А мне подскажи: беда грозит нам от Давыдовичей черниговских?

- Если посольник оттуда, - значит, беда, - сказал Род.

- Откуда ж ещё? - посуровел Нечай.