Кровь деспота

За стенами уже вовсю пылали дома, на крыши которых упали факелы. Теперь было не суть важно, что кругом царит ночь, – в лицо смерти смог бы заглянуть даже полуслепой старик. Я смог попасть в одного из защитников поселения, но не был уверен в его гибели. Впрочем, это уже не имело значения – ворота были уничтожены, и толпа жаждущих крови воинов прорвалась внутрь городища. Для моих стрелков не было смысла торчать здесь, как флюгер на ветру, поэтому я повел их вперед.

Тем, кто заходит в захваченный город последними, обиднее всего. Тяжело найти что-то действительно ценное, а довольные морды самых пронырливых воинов так и просят кулака. Хоть лучшая добыча все равно останется в руках благородных, кое-какой куш может отхватить и воин менее знатный. В случае с Райлем все было еще проще: хватай все, что способен унести в руках. Никто этого не отнимет. Все прочее надлежит отнести к общим трофеям.

Укрепление, конечно, еще держалось. Продолжали падать со стен наемники и сальгуры, отбивались от атак защитники одинокой башни, но итог схватки уже предрешен. Я мог приказать своим воинам отступить к обозу, но они не преминули бы затаить на меня обиду. Пусть повоюют еще немного. Вдруг в кармане какого-нибудь мертвеца найдут золото, и все равно, за какую из враждующих сторон воевал этот самый мертвец.

Моя команда миновала дымящиеся обломки ворот и остовы горящих смотровых башенок. Огонь завоевывал все больше и больше строений, однако наши воины действовали еще быстрее. Они теснили врага в центр поселения, где смогли бы окружить его со всех сторон. Я хотел как можно быстрее присоединиться к избиению сальгуров, но пока на пути мне попадались лишь трупы.

Первозданный вознаградил мое терпение в тот момент, когда я обогнул отвратительного вида сараи, которые сальгуры использовали в качестве жилищ, и вышел к каменным строениям – остаткам старинного форта. Здесь меня и поджидал сюрприз в лице четверых сальгуров, прорвавшихся из окружения. Бедолаги посчитали меня легкой целью и с устрашающими криками бросились в атаку. Естественно, растерялись, когда из-за угла появился с десяток-другой арбалетчиков. Мои ребята были всецело готовы к бою – я даже приказа никакого не отдал. Махнул мечом в сторону врагов, и все. Три сальгура были тут же сметены смертоносным залпом.

Четвертый сальгур – «везунчик», вооруженный длинным копьем, – застыл как вкопанный. Он был облачен в чешуйчатый панцирь, но щита не имел. Впору было броситься наутек, но я знал, что он этого не сделает. Слева – горящие дома, справа – стена в человеческий рост. Фелис и еще несколько парней с заряженными арбалетами только и ждали, когда враг покажет спину. Но враг продолжал стоять, собираясь с духом.

– Не стреляйте, – сказал я, извлекая меч. Что-что, а считать этот штурм самым унылым в своей жизни я не хотел. Беспечной походкой направился к сальгуру с копьем.

Этот жест доброй воли противник принял с великим воодушевлением. Страх бесславной смерти сменился на боевую ярость, а смятение – на решимость. Он что-то выкрикнул на своем варварском языке и кинулся в атаку.

Я знал, что его первый удар будет выпадом в область моей груди, а потому отклонился вправо. За выпадом тут же последовал рассекающий воздух замах, но его сила из-за стойки воина не была достаточной, поэтому я с легкостью отразил этот удар. Я ожидал еще одного выпада, но, к моему удивлению, враг решил повторить рассекающую атаку. Только теперь к силе рук он приложил силу всего своего тела, подпрыгнув и развернувшись в воздухе.

Полученный удар поколебал меня. Но не мою самоуверенность. Первое впечатление бывает обманчивым – я пошатнулся под напором противника, но в ту же секунду контратаковал. Чудеса прыткости, демонстрируемые копейщиком-сальгуром, проявились вновь. Он отскочил от меня столь же ловко, как и напал.

У врага была прекрасная реакция, однако во взгляде этого северного воина я уловил новое чувство – удивление. Сальгур осознал, что я быстрее его. Это было мне на руку, но простое удивление не поможет моему мечу проложить путь к победе.

Нужно действовать решительнее. Именно поэтому я отбросил в сторону щит. Как и ожидалось, подобное действие озадачило врага. Он занервничал и не решился атаковать меня даже тогда, когда я начал обходить его сбоку. Чтобы отяготить и без того тяжелые мысли сальгура, я изобразил маску невозмутимости. Я следил за движениями противника, смотрел в его глаза, но ни один мускул не дрогнул на моем лице. И тем более неожиданным был мой бросок.

От невозмутимости не осталось и следа. Мое лицо перекосилось от напряжения. Я наносил разящие удары слева, справа, бросался на врага с занесенным над головой мечом, а враг лишь оборонялся. Он пятился назад, уводил мой клинок в сторону, но не успевал сделать ни одного выпада. Я просто не оставлял ему ни мгновения на какой-либо маневр.