Кровь фей (СИ)

— О, не сомневаюсь! — хмыкнул черномаг и вгляделся в полумрак клеток, где замерли две фигурки — бледная, призрачная, и жёлтая, почти золотая. — Но искать меня будут не там, где нужно! А когда шум немного уляжется, подготовлю штурм Алой Школы.

— У тебя ничего не выйдет, злодей! — сипло проговорила Золотая Наставница. — И от нас ничего не добьёшься, хоть пытками, хоть без пыток!

Белая Наставница молчала. После того, как черномаг лишил её волос, чтобы отдать Марду волшебный клубок, старая фея сделалась ещё тусклее и незаметнее, чем была. Желе, похожее на сайкум, она из глупого упрямства так и не съела. Больше черномаг ей ничего не давал, и фея исхудала так, что остались от неё кожа да кости.

— Возвращайся в лес, Кэнта, — велел черномаг, — и на всякий случай сторожи там. Разумеется, я помню, что мне обещали защиту и надёжное укрытие, но кто знает!..

Хибри кивнул, подошёл, стуча копытами, и поцеловал протянутую ему руку черномага. После чего скрылся во мраке коридора, а из клетки с Золотой Наставницей снова донеслись гневные восклицания:

— Тебе лучше убить меня! Потому что я ничего не знаю! А если бы и знала, то никогда бы не рассказала тебе!

— Лжёшь, — черномаг ударил хвостом по клетке так, что она чуть не перевернулась. — И ты, и твоя подружка должны знать, где находится Хранительница. Обязанности фей, когда новая Хранительница вступает в свои права, не только нагородить ей слащавой лжи про вашу братию, но и с почётом проводить туда, где она станет обитать! Говорите, твари!

В ярости черномаг вскочил на ноги и поднял клетку с Золотой Наставницей так, чтобы крылатая гадина была на уровне его глаз.

— Чудовище! Ты чудовище! — предсказуемо пискнула она.

— А тебе не приходило в голову, что я могу быть ещё большим чудовищем? Похитить кого-то из твоих учеников и пытать у тебя на глазах? — Видя ужас на её лице, черномаг неудержимо улыбнулся. Приятно, когда тебя боятся.

— И даже так я бы ничего не сказала, — наконец, пролепетала фея. — Потому что не знаю! Пойми ты, чудовище — не знаю!

— Чтоб Мааль тебя выпотрошила! — черномаг бросил клетку на пол, фея вскрикнула — наверное, ушиблась. Ничего, на этих тварях заживает всё, кроме смертельных ран и оторванных крыльев.

Черномаг отошёл в сторону и задумался. Несмотря на слухи, которые передавали из уст в уста, он пытал людей очень редко, а феи и вовсе попадались к нему в руки раз в пятьдесят лет. И вовсе не потому, что он был добр или снисходителен, а оттого, что пытки — это утомительно и далеко не всегда приносит результат. То ли дело магические эксперименты — процесс творчества и созидания.

— Ладно, попробуем огонь, — вслух произнёс он и принялся таскать дрова, хвостом подцепляя их и кидая прямо на угли. Работать в тягостном молчании не хотелось, поэтому черномаг снова заговорил:

— Видели Кэнту? Великолепный образец хибри, не правда ли? А ещё это был один из самых самоотверженных людей, каких я знал. Кэнта пришёл ко мне просить, чтобы я любой ценой спас женщину, которую он обожал. Видите ли, — мрачно усмехнулся черномаг, найдя пару колышков и вбивая их в землю с помощью всё того же твёрдого, как молот, хвоста, — Кэнта раньше звал фей. Просил исполнить его желание. «Дей-си-дери» — кажется, так это у вас называется? Вы ему отказали.

Черномагу послышалось слабое «Ах!» за спиной. Не оборачиваясь, он кивнул:

— Да, Золотая Наставница, ты наверняка это помнишь. Надо же, презренные бездарные, отрывают от важных дел, а?

Ответом была тишина, и черномаг продолжал, натягивая между колышками тонкую верёвку:

— Мне как раз нужен был крепкий, здоровый человек для эксперимента. И лошадь. Птица у меня уже была, и, надо сказать, я очень утомился, пока ловил её в горах! Но вернёмся к нашему замечательному рассказу, — нараспев продолжал он, сосредоточившись на дровах и представив, как те вспыхивают ровным оранжевым пламенем. Искры побежали по древесине, и вскоре она занялась огнём. Черномаг удовлетворённо кивнул самому себе.

— Ради спасения любимой Кэнта согласился отдать в жертву себя и своего верного коня. Конь был уже стар и болен, а сам Кэнта, как он мне сказал, хоть и здоров, но жить не хотел. Я не стал расспрашивать его, почему, и копаться в прошлом, — черномаг помолчал, готовя верёвку ещё тоньше, чтобы связать ею руки Золотой Наставницы, — я же не фея. И не фей. Как вы понимаете, ту женщину я спас, а Кэнта превратился в хибри. Всем хорошо, все довольны, — он хмыкнул, — кроме коня. Но такова уж чёрная магия: приходится чем-нибудь жертвовать ради достижения своих целей!

— Например, человечностью… А-а-а! — вскрикнула Золотая Наставница, когда он за волосы выволок её из клетки и скрутил ей руки. Снял фейские туфлишки, швырнул на стол. Понёс лёгкое, как тряпичная кукла, трепыхающееся тельце к горящему костру. На миг возник соблазн бросить фею в огонь, и пусть корчится, завывая от боли, а языки пламени с треском сожрут ненавистные крылья…

Нет. Это он сделает потом, решил черномаг. А пока что привязал фею к верёвке, соединявшей вбитые в землю колышки, и отступил назад, не сводя глаз с жертвы.