Кровь фюрера

Она взглянула на него.

— Правда, Каринни был божествен?

Они дошли до входа в парк, и Фолькманн посмотрел на ее лицо.

— Я слышал, ты играешь лучше.

Она улыбнулась.

— Ты льстец, Джозеф, но ты знаешь, как порадовать старушку.

Она остановилась, чтобы отдышаться, а он наблюдал за ней. Она полюбовалась заснеженными аллеями парка, а потом направилась к дому, миновав открытые ворота. Он шел за ней следом.

— Мне это напоминает… — начала было она.

— Расскажи мне.

— Напоминает детство. И Рождество. Зимой в Будапеште всегда шел снег. — Она взглянула на него, он в сумерках с трудом разглядел черты ее лица. — Но это было так давно. Задолго до того, как я познакомилась с твоим отцом.

— Расскажи мне об этом.

Он все это слышал уже много раз, и ее слова успокаивали его, как литания. Это было золотое время, тогда в Будапеште. Преддверие Рождества. Над замерзшим озером на восьмиугольной площади развевался синий флаг. Лед уже был достаточно прочным, чтобы кататься на коньках, а красные свечи мерцали в окнах хорошо протопленных домов. В них было тепло, как в печи. Чувствовался запах лампад, а в холодный воздух поднимались большие серые клубы дыма. Будапешт много лет назад… Город ее детства.

Но старушка молчала. Фолькманн заметил, что она вытирает слезы, и нежно коснулся ее руки.

— Пойдем, простудишься.

Она оглянулась на холодный белый парк. Фолькманн взял ее под руку, словно пытаясь отогнать грустные мысли. Посмотрев на ее лицо, он вспомнил, какой молодой она была тогда, много лет назад, на пляже в Корнуолле.

Она взглянула на него, и он увидел печаль в ее заплаканных карих глазах.

— Мне его не хватает, Джозеф. Мне так его не хватает!

Нагнувшись, Фолькманн нежно коснулся ее щек ладонями и поцеловал ее в лоб.

— Мне тоже.

Глава 6

АСУНСЬОН. ПЯТНИЦА, 25 НОЯБРЯ

Огромный самолет «Иберия 747» сделал последний разворот и начал спускаться к аэропорту Кампо-Гранде.

Все билеты на этот рейс в парагвайскую столицу были раскуплены, но из всех пассажиров на борту самым уставшим, несомненно, был мужчина средних лет в мятом синем костюме. Этот человек тихо сидел в 23-м ряду.

Перелет из Мюнхена в Мадрид еще можно было выдержать, но вот перелет из Мадрида в Асунсьон вымотал его полностью, обезвоженные мышцы нестерпимо болели.

В последний раз он был в Парагвае три месяца назад. Тогда ему здесь не понравилось, и, похоже, что не понравится и теперь. Москиты. Жара. Темпераментные коренные жители. Правда, на этот раз его визит будет короче, всего сутки, и он был очень рад этому.

Подняв кожаный «дипломат» с пола, мужчина в темно-синем костюме открыл его и начал осторожно перебирать документы, проверяя, все ли в порядке.

Хорошенькая стюардесса, идя по проходу, смотрела, у всех ли пристегнуты ремни. Мужчина поднял голову, глядя на стройные бедра и загорелые ноги девушки. Покачивая бедрами, стюардесса подошла к нему и что-то быстро сказала на испанском, указывая на «дипломат». Мужчина закрыл «дипломат», затолкал его под сиденье и откинулся на спинку кресла.

За окном уже виднелись неопрятные пригороды Асунсьона: плоские крыши желто-белых кирпичных домов и остроконечные крыши лачуг. Он услышал грохот в недрах огромного самолета — шум выпускаемых шасси.

Через пять минут он увидел желтые огни посадочной полосы и услышал шуршание колес по бетону, когда огромный самолет, наконец, совершил посадку.

Взяв чемодан с транспортера, он безо всяких проблем за двадцать минут прошел таможню.

В зоне для встречающих он увидел высокого молодого блондина, который выделялся на фоне толпы ожидающих. Перед собой этот мужчина держал плакатик: «Питер де Беерс». Майер сделал шаг вперед, и молодой человек взял его чемодан. Они пошли к выходу. Неподалеку был припаркован черный «мерседес», заляпанный грязью, и Майер увидел, что внутри сидят трое. На переднем сиденье расположился Шмидт, нерушимый как скала, а на заднем сиденье — еще двое давних знакомых. На обоих были безукоризненные деловые костюмы. Увидев Майера, они оба улыбнулись.

Первому было чуть больше тридцати, на нем был светло-серый костюм, а темные напомаженные волосы блестели. Он был коренастым, и хотя его нельзя было назвать красивым, он обладал особой мужской привлекательностью, его лицо загорело за многие годы, проведенные под жарким солнцем.

Второму было около шестидесяти, но выглядел он моложе — высокий, стройный, очень красивый мужчина. Его серебристо-серые волосы были больше серебристыми, чем серыми. Они были зачесаны назад и оттеняли загорелое лицо. Он походил на опытного дипломата: темно-серый деловой костюм, белая рубашка, красный шелковый галстук, нежно-голубые глаза, излучающие уверенность. Этот мужчина, несомненно, обладал харизмой. Когда Майер подошел ближе, он поднял руку и улыбнулся.

Блондин поставил чемодан Майера в багажник, а Шмидт открыл ему дверцу.

Сев на заднее сиденье, Майер пожал руки пассажирам.

— Ну что, хорошо долетел, Иоганн? — спросил мужчина с серебристыми волосами.

— Ja, danke.