Кровь и лед

— Давай хоть просто потопчемся внутри, — убеждал ее Синклер. — Все только и говорят, какая это красивая церковь.

— Но мы все равно не сможем обратиться к священнику. Слишком много нам тогда придется ему лгать.

— Да кому нужны эти священники? — усмехнулся Синклер. — Тем более они по-португальски лопочут. Если хочешь, можем просто постоять в сторонке и дать друг другу собственные клятвы. Бог их услышит и без папского посредничества. Разумеется, при условии, если Бог вообще существует и хоть что-нибудь слышит…

Судя по его тону, Синклер сильно в этом сомневался.

И вот Элеонор надела свое самое красивое платье, Синклер облачился в военный мундир, и они рука об руку пересекли площадь и вошли в храм. Парой они действительно были очень красивой, и Элеонор то и дело ловила на себе восхищенные взгляды прохожих. Церковь построили в двенадцатом веке, в 1344 и 1755 годах она была серьезно повреждена землетрясениями, но ее восстановили, а заодно и немного реконструировали. По обеим сторонам высокой арки входа, словно белые башни крепости, возвышались две колокольни, а над сводом зияло большое круглое окно, сквозь цветные стекла которого проникали лучи солнца и озаряли желтоватым светом старинную позолоту и внутренние массивные колонны. За металлическими воротами в отдельных капеллах скрывались мраморные надгробия, каждое со своим гербом. На одной из могильных плит Элеонор увидела изваяние лежащего господина в доспехах и с мечом в руке, охраняемого псом, на другой — фигуру женщины в античных одеждах и с молитвенником в руке. Церковь оказалась очень просторной. Несмотря на то что скамьи и проходы были заполнены прихожанами, здесь царила такая тишина, что Элеонор слышала лишь звуки собственных шагов, эхом отдающихся под высокими сводами нефа.

Заметив престарелого священника, который разговаривал с небольшой группой изысканно одетых мужчин и женщин, Элеонор инстинктивно дернулась в противоположном направлении. Синклер, почувствовав, что спутница потянула его в другую сторону, улыбнулся:

— Боишься, как бы он не учуял, что от нас грешком разит?

— Не надо так шутить.

— А может, думаешь, он погонится за нами вприпрыжку?

На сей раз она предпочла промолчать.

— Нам вообще-то необязательно проходить через всю процедуру, — заявил он. — Я это только ради тебя делаю.

— Не очень-то вдохновляющий настрой, — ответила она и направилась к выходу, поймав себя на мысли, что теперь делает это не под влиянием религиозных предрассудков.

Синклер остановил ее, схватив за рукав.

— Прости меня. Ты же знаешь, я совсем не это имел в виду.

Элеонор заметила, что своей семейной сценой они привлекли внимание нескольких прихожан, а этого ей хотелось меньше всего, поэтому она быстро прикрыла лицо носовым платком и шмыгнула за ближайшую к алтарю колонну.

— Я бы женился на тебе где угодно, — проговорил Синклер тихо, но настойчиво. — Будь то в Вестминстерском аббатстве или посреди леса, вообще без свидетелей, кроме птиц на деревьях. Я хочу, чтобы ты это знала.

Элеонор знала, но этого было недостаточно. Синклер потерял веру в людей, а заодно сильно подорвал и ее веру. Что они здесь делают? На что она надеется? Они совершают огромную ошибку, и поняла она это сразу же, как только переступила порог храма.

— Пойдем, — требовательно сказал он, взяв ее за локоть. — Выйдем на открытое пространство.

Она попыталась воспротивиться, но он силой вывел ее из тени колонны, и она, опасаясь эскалации конфликта, покорно поплелась за ним.

— Нам нечего скрывать, — подбодрил он ее.

Он провел ее по центральному проходу и остановился прямо перед богато украшенным сияющим алтарем. Чистый, как бриллиант, разноцветный витраж напротив с голубыми, красными и желтыми стеклами сверкал, словно изображение в калейдоскопе, в который Элеонор однажды глядела в лондонском магазине оптики. Витраж был настолько прекрасен, что она не могла отвести от него взгляд.

Синклер зажал обе ее руки в ладонях и мягким голосом произнес:

— Я, Синклер Арчибальд Копли, беру тебя, Элеонор… — Он запнулся. — Ну и дела. Я твоего второго имени не знаю. А оно у тебя есть?

— Джейн.

— …беру тебя, Элеонор Джейн Эймс, в законные жены, — продолжал он. — Обещаю быть тебе верным и любящим мужем в богатстве и бедности, в болезни и здравии до тех пор, пока смерть не разлучит нас.

Они торчали перед алтарем у всех на виду, как два тополя на холме, и Элеонор, засмущавшись, попыталась опустить руки, но Синклер не дал ей этого сделать.

— Надеюсь, ничего не забыл. Если я что-то упустил, пожалуйста, поправь меня.

— Нет. Кажется, все правильно сказал.

— Хорошо. А теперь повтори клятву, и пойдем в тот шумный бар на площади, выпьем за молодоженов.

— Синклер, — взмолилась она, — я не могу.

— Не можешь? — В его голосе послышались нотки раздражения. — Или не хочешь?

Теперь на них обратил внимание и священник с длинной седой бородой и проницательными черными глазами, сверкающими из-под кустистых бровей.

— Синклер, я думаю, мы должны уйти отсюда.

— Уйдем, — ответил он. — Но только после того как спросим присутствующих прихожан…

— Каких еще прихожан?