Кровь и лунный свет

– А затем он разбил ей лицо. Чем-то тяжелым, то есть вряд ли он принес это с собой. Так что он нашел это где-то поблизости. Скорее всего, камень или кирпич…

Или молоток. Но Симон и не догадывается, что он был у Перреты.

– Но ничего подобного поблизости обнаружить не удалось, а значит, он это забрал.

На лбу выступает пот от отвращения и страха за то, чем это может обернуться для магистра Томаса.

Симон скрещивает руки на груди, продолжая смотреть на рисунки.

– Ему пришлось потрудиться, чтобы вырезать ей глаза.

– Хочешь сказать, в следующий раз это дастся ему легче? – спрашиваю я.

Он кивает.

– Его умения будут совершенствоваться с каждым разом.

Как будто это профессия: ученик – подмастерье – ремесленник – мастер. Неужели сейчас убийца учится?

Симон потирает подбородок, оставляя на коже фиолетовое пятно от чернил.

– Раны на ее животе нанесены как попало. Возможно, так вышло из-за того, что Перрета сопротивлялась. А может, у него мало опыта. Но можно с уверенностью сказать, что он правша. Это легко определить по углу ударов и ране на ее шее.

– Ты все время говоришь «он». А вдруг это сделала женщина? – интересуется Жулиана.

Симон качает головой, не сводя взгляда со стены перед ним.

– Нет, убийца – мужчина.

– Ты считаешь, что женщина не способна на насилие? – спрашиваю я.

Он поворачивается ко мне.

– Способна ли? Да. Но подобное насилие, подобная злость… – Симон вновь качает головой. – Это сделал мужчина. Не знаю, как объяснить, но я уверен, что это…

– Месть, – заканчиваю я. – Какой-то одной женщине. Ты говорил.

– Да. – Судя по устремленному в никуда взгляду, он вновь мысленно вернулся в переулок. – Но не обязательно этой.

Симон задумчиво поджимает губы, и сине-фиолетовое пятно на его подбородке становится более заметным.

– Возможно, он считает, что женщины осуждают его, но, скорее всего, это был один раз. Самый первый.

Я стискиваю зубы:

– Ты винишь в случившемся женщину, которая отвергла его?

– Нет, – уверенно отвечает Симон, и его взгляд вновь направлен на меня. – Скорее всего, он пользуется этой извращенной логикой, чтобы оправдать убийство. И, возможно, существует женщина, имеющая над ним какую-то власть. Но убийца действовал по своему побуждению. Может, им и движет безумие, но уж точно его собственное.

– Но если это безумие, разве это не снимает с него часть вины? – чуть успокоившись, спрашиваю я.

– Безумие бывает разное. – Симон замолкает и бросает взгляд на Жулиану. – Не записывай это, – говорит он ей.

Но она продолжает писать с таким отсутствующим выражением на лице, словно просто переносит на бумагу слова, не осознавая их значение. Как пересмешник.

Симон указывает на рисунки.

– Убийца понимает, что он должен скрываться. Знает, что поступил неправильно, но ему все равно. На самом деле он наслаждается ужасом, который вызвало его преступление.

Глаза Симона стекленеют, а голос опускается до шепота.

– Он – чудовище, которое специально посадили в клетку, прекрасно зная, что в какой-то момент оно вновь вырвется на свободу.

Дрожь охватывает тело от этих слов. Сомневаюсь, что мать Агнес имела в виду подобное, говоря, что все люди живут в клетках.

– Но все это человек скрывает внутри. А есть какие-то намеки на то, как он выглядит? – спрашиваю я.

Опустив плечи, Симон вздыхает и возвращается к столу. Занимает место рядом с Жулианой. Упирается локтями в бедра.

– Высокий, физически развитый, интеллект выше среднего, молодой, возраст от двадцати до тридцати. Плохо ладит с женщинами.

Перо Жулианы скрипит по листу. Когда она останавливается, а Симон продолжает молчать, я смотрю на него.

– И все? Это все, что ты можешь сказать?

Не знаю, чего я ожидала, но об этом даже я могла догадаться!

– Это все, что я могу сказать наверняка, – говорит Симон, не поднимая глаз. – Пока у меня не появится больше работы.

То есть – пока чудовище снова не вырвется из клетки.

Глава 17

Не желая признаваться, что слишком много времени провела у Симона и не успела осмотреть новые строительные леса до ужина, я сказала, что все выполнила, но, так как модель святилища разбита, отправлюсь завтра на стройплощадку вместе с магистром Томасом и покажу ему все на месте. Не выспавшись из-за ночного визита Грегора, архитектор согласился со мной и отправился спать, как только госпожа Лафонтен принялась убирать тарелки. Реми заявил, что должен встретиться с другом, и вскоре ушел. Я пока не сказала ему, что знаю о его лжи. Жду удобного случая поговорить наедине.

Но и у меня на сегодняшний день есть планы. И это не только работа.

Как только госпожа Лафонтен медленно поднимается на третий этаж, я надеваю бриджи с короткой юбкой, крадусь вниз, выскальзываю через кухонную дверь в переулок и запираю замок на ключ.

Мне не хочется терять голову, поэтому я стараюсь обходить пятна лунного света на пути к площади святилища. А когда другого пути нет, я останавливаюсь, чтобы осмотреться по сторонам в последний раз.

Вот так видят мир другие.