Кровь и мёд

– Можете понаблюдать отсюда, – выдохнул Бо, указав на узкий зазор между стеной и гобеленом. Шириной он был меньше дюйма. В помещении, что скрывалось за ним, находились люди. Аристократы и священнослужители со всего королевства – всего мира. Повсюду мелькали черные чепчики, вуали, кружево. Тихие голоса пришедших сливались в мерный гул. А на каменном возвышении на внушительном троне восседал Огюст Лион.

Прямо за его спиной находилось окно. Солнечный свет сочился в комнату, окаймляя силуэт короля, его золоченую корону и золотистые волосы. Меховую мантию и широкие плечи. Я понял, что трон неспроста расположен именно перед окном – все это было затем, чтобы создать ложное впечатление, будто всем своим телом Огюст излучает свет.

Лицо его, однако, оставалось в тени.

Но я все равно видел его улыбку. Король смеялся, беседуя с тремя юными девушками и совершенно не обращая внимания на королеву Олиану, которая сидела подле него. Она в упор смотрела в пустоту, и выражение ее лица было столь же каменным, что и ступени перед ней. В углу комнаты сидели несколько знатных господ в иностранной одежде. В их лицах виделись те же черты – и тот же гнев. Похоже, во всем зале лишь они оставались трезвы.

Я оглядел бардов-сказителей, вино, еду и ощутил, как в душе вскипает негодование.

Эти люди нисколько не оплакивали Архиепископа. Как они смели высмеивать его смерть своим весельем? Как смели, нарядившись в черное, вести праздные беседы? Ни одна вуаль не сумела бы скрыть их равнодушия. Их жажды наслаждений. Эти люди – эти звери – не заслужили права оплакивать его.

За этой мыслью, однако, последовала и другая. Стыд захлестнул меня, и о праведном негодовании пришлось забыть.

Такого права не заслужил и я.

Бо отряхнул плащ и как мог пригладил волосы. Намного лучше после долгого странствия, однако, выглядеть он не стал.

– Ладно. Я войду через главный вход и попрошу аудиенции у отца. Если он будет в добром расположении духа…

– Ты позовешь нас, – договорил я, ощутив, как пересохло во рту.

– Да. – Он кивнул. И снова кивнул, и еще, и еще. – Именно. А если нет… – Я промолчал, а Бо все ждал, поднимая брови выше и выше. – Мне нужно это услышать, Рид.

– Мы убежим, – едва шевеля губами, ответил я.

Мадам Лабелль стиснула мои предплечья.

– Все будет хорошо, – повторила она.

Бо это явно не убедило. Кивнув еще раз напоследок, он двинулся прочь – не туда, откуда мы пришли, а в противоположную сторону. Я подступил ближе к зазору между стеной и гобеленом. Ожидая увидеть Бо там. И наблюдая, как к возвышению подходят две знакомые фигуры.

Пьер Трамбле и Жан-Люк.

Жан-Люк казался совершенно разбитым. Он бесцеремонно подтолкнул Трамбле вперед. Гости, что сидели к королю ближе всех, застыли. Трамбле ведь был виконтом, и столь непочтительное с ним обращение могло обернуться для Жана-Люка суровой карой. Нахмурившись, Огюст жестом велел девушкам уйти, а Жан-Люк с Трамбле поднялись по ступеням. Затем наклонились к Огюсту и что-то зашептали. Я ничего не расслышал, но увидел, как Огюст хмурится еще больше, а Олиана встревоженно придвигается ближе к ним.

Мгновение спустя распахнулись двери, и в тронный зал вошел Бо.

Все ахнули, тут же забыв про светские беседы. Одна женщина даже тихонько вскрикнула. Бо подмигнул ей.

– Bonjour, господа. Прошу прощения, что заставил вас ждать. – Он посмотрел на семью матери и добавил, уже тише и мягче: – La orana[19].

Со слезами на глазах Олиана вскочила.

– Arava[20].

– Metua vahine[21]. – При виде матери улыбка Бо искренне потеплела. Он заглянул ей за спину и посмотрел на кого-то, кого я не видел. – Mau tuahine iti[22]. – В ответ ему донесся радостный писк, и мое сердце болезненно дрогнуло. Виолетта и Виктория. Я приник ближе, отчаянно желая их увидеть, но мадам Лабелль оттащила меня назад.

Увидев сына, Огюст заметно помрачнел. Он не сводил взгляда с лица Бо.

– Возвращение блудного сына.

– Père. – И снова надменная усмешка. Я осознал, что именно она служит Бо доспехом. – Ты по мне скучал?

Воцарилась мертвая тишина. Огюст оглядел растрепанные волосы сына и его перепачканную одежду.

– Я очень тобой разочарован.

– Уверяю тебя, это более чем взаимно.

Огюст улыбнулся. Это была очень недобрая улыбка.

– Желаешь блеснуть остроумием? – спросил он тихо, все так же не утруждаясь встать. – Опозорить меня своим видом? – Огюст лениво махнул рукой на присутствующих. – Прошу, продолжай. Зрители в предвкушении. Поведай им, как ты разочарован своим отцом, который несколько недель искал сына по всему королевству. Поведай о матери, которая плакала ночами, ожидая вестей. Поведай, как она молила и своих богов, и моего о твоем возвращении. – Он наконец поднялся. – Поведай им, Борегар, о том, как сестры сбежали из замка в надежде тебя найти и как ведьма чуть не отсекла им головы.

Глаза Бо расширились от изумления. Кто-то снова ахнул.

Огюст медленно сошел по ступеням.