Кровь и мёд

– Я тебе когда-нибудь говорила, – прошептала я ему на ухо, наклонившись близко-близко, – как ты красив, когда улыбаешься?

И Рид улыбнулся – той самой улыбкой, от которой у него на щеке показывалась ямочка, а мое сердце вспыхивало огнем.

– Расскажи.

– Порой, когда я на тебя смотрю, то просто не могу дышать. – Я потянулась к его ремню. – Не могу думать. Вообще ничего не могу, пока ты не посмотришь на меня в ответ. А когда ты улыбаешься мне вот так… – Я коснулась костяшками пальцев его ямочки. – Твоя улыбка – словно тайна, известная только нам двоим. Кажется, я просто не способна любить тебя больше, чем в такие минуты.

Рид недоверчиво усмехнулся, услышав это, но посерьезнел, увидев мой взгляд. Постепенно осознав, насколько правдивы мои слова. А они были правдивы как ничто иное. Все улыбки Рида – такие редкие, такие искренние – казались мне настоящим подарком. Он и не подозревал, как они были мне дороги, как мне хотелось собрать их все, спрятать в кармашек и доставать всякий раз, когда ему бывало грустно. А ведь Риду бывало грустно так часто.

Когда все это закончится, я больше никогда не позволю ему грустить.

Рид провел кончиками пальцев по моим ребрам и помедлил, коснувшись талии.

– Я хочу знать все твои тайны.

– Мои тайны отвратительны, Рид.

– Не для меня. – Он тяжело сглотнул, когда моя рука нырнула ему под ремень. И еще ниже. – Тогда, в Модранит, я говорил всерьез. Я никогда не встречал такого человека, как ты. Благодаря тебе я чувствую себя живым и просто… – Он охнул, ощутив мое прикосновение. – Хочу все делить с тобой.

Я коснулась его губ пальцами свободной руки.

– Так и будет.

Затем я выпустила Рида, но лишь чтобы стянуть с него штаны – с бедер, с голеней, с лодыжек, – целуя каждый дюйм обнаженной бледной кожи. Он содрогался от моих прикосновений, но все же лежал почти неподвижно… до тех пор, пока я не взяла в рот его член. От этого Рид непроизвольно дернул бедрами и попытался сесть.

– Лу…

Я положила ладонь ему на грудь и слегка отстранилась.

– Ты хочешь, чтобы я остановилась?

Он застонал, откинулся на спину и зажмурился.

– Нет.

– Тогда открой глаза. Не прячься от меня.

Риду, похоже, было трудно дышать, но он повиновался. Все его тело медленно напряглось – все, до последнего мускула. А затем – расслабилось. И снова. На коже Рида выступил пот. И снова. Он тяжело сглотнул и приоткрыл рот. И снова, и снова, и снова. Рид вцепился в простыню, запрокинул голову, прерывисто дыша, почти теряя власть над собой…

Вдруг резко сев, Рид дернул меня за штаны, и я поспешила подчиниться, позволив ему стянуть их с меня. Штаны зацепились за мои сапоги, и Рид тихо и нетерпеливо зарычал, а у меня свело низ живота от предвкушения. Я быстро стряхнула сапоги, не обращая внимания на записки, которые выпали на пол. Я вообще ни на что вокруг не обращала внимания, кроме него. Мы вновь упали на постель, тесно сплетаясь друг с другом, и я вцепилась в Рида, наслаждаясь его движениями, наслаждаясь тем, как его бедра уместились меж моих ног, а руки – уперлись в изголовье кровати. Наслаждаясь теплом его кожи, теплом его взгляда.

Он больше не прятался от меня.

В глазах Рида бушевали неприкрытые чувства, и я упивалась ими, целуя его влажное лицо снова и снова в ритм между вздохами, между стонами. Желание. Восторг. Восхищение. Рид стал двигаться быстрее, решительнее, преследуя каждое чувство, и я поспевала за ним, все глубже впиваясь ногтями ему в спину. Мне очень хотелось закрыть глаза и насладиться ощущениями, но я не могла отвести глаз от Рида. А он – от меня. Мы оказались в ловушке взглядов, не в силах остановиться, и нарастали, нарастали, пока не разбились вдребезги, наконец обнажившись друг перед другом полностью.

Мы обнажили не только свои тела.

Но и души.

В это мгновение мы распались… И вновь сошлись воедино – в нечто новое.

Часть lll

Qui vivra verra.

Поживем – увидим.

– французская пословица

Последняя записка

Лу

Тем вечером я спустилась по лестнице, впервые за много недель чувствуя себя легко и беззаботно. И, возможно, немного глупо. За несколько минут до того Коко постучалась к нам и рассказала, что во время шествия Моргану нигде не видели. Ни разу. Запаха колдовства тоже нигде не было. Похоже, после всего пережитого, после лагерей крови и холодных болот, Ле-Дана и Ле-Вантра, мы пришли сюда зря. Не то чтобы, конечно, я очень расстроилась тому, что Моргана не учинила в городе хаос. Напротив, именно благодаря ее бездействию мой вечер удался на славу. Записки Морганы прожигали мне сапог насквозь, но я не обращала на них внимания и щипала Рида за пятую точку, пока мы спускались в зал.

Я знала, что Рид до сих пор скорбит – как и должен, как и будет скорбеть до конца своих дней, – но он снисходительно и слегка сердито улыбнулся мне, а потом обнял за шею и поцеловал в висок.

– Вы, мадемуазель, как всегда ненасытны.

– Попрошу, для вас я мадам Диггори.

Свободной рукой он потянулся в карман.

– Кстати об этом, мне кажется, нам стоит…

– Наконец-то!