Кровь и пламя

Вон исполинская клетка… и внутри я вижу достаточно много темных силуэтов, в тревоге вскочивших на ноги и вцепившихся в прутья своего узилища. Судя по росту — это гномы. Детей с такими широченными плечами быть не может. Род Медерубов? Их остатки? Не знаю. Сейчас не до этого, хотя Рикар с силой опустил ручищу на плечо Тиксы, удерживая его на месте, а здоровенный кулак великана недвусмысленно покачивался перед лицом неуемного коротышки. Тикса умоляюще смотрел на меня — там, впереди, к его сородичам подходила нежить. Вот-вот прольется кровь!

Но я медлил…

Мы только что миновали несколько достаточно мощных укреплений по пути сюда. Вон они сзади. Сначала шагах в двадцати, потом в сорока и в ста. Там толстые стены с широким проходом посреди, каменный помост для стрелков, приготовленные заслоны из дерева. На мой взгляд — все сделано очень давно и с весьма солидной основательностью. Я оказался прав — свободно по дороге было бы не пройти, встречай нас умелая и хорошо вооруженная охрана сего странного места. Я надеялся на «заслон» из идущей впереди нежити — напади на них кто, мы бы загодя услышали крики, звон оружия, грохот падающих камней и прочий хорошо знакомый нам шум. Вот только все укрепления оказались пусты — ни одного защитника! Равно как и ни одного работника — если не шум оружия, то мы услыхали бы звон горняцкого инструмента. Но ничего…

И вот теперь мы подошли к самому сердцу, к самой червоточине, от которой исходило некое темное зловоние, ощущаемое всеми, а мною в особенности. И что мы видим? Малый отряд шурдов и нежити свободно топает к огромному решетчатому сооружению, но где сопротивление? Где хозяева, которым давно пора было встретить гостей?

Короткий сдвоенный свист. Тревожный, странно прерывистый рев рога. Один темный гоблин согнулся пополам, крича и держась за торчащее из брюха древко стрелы. Другой держится за окровавленное ухо. Полыхающая глазницами нежить разбегается в стороны, а древняя замшелая киртрасса, паучья нежить, пережившая века, наоборот, поспешно отходит назад, исторгая из пасти злобный клекот.

Вот и хозяева — два десятка воинов с оглушающим не слаженным ревом бегут в атаку… но их доспехи хоть и хороши, но одеты кое-как, один и вовсе споткнулся и упал из-за неправильно надетых сапог. За их спинами стрелки, выглядящие столь же застигнутыми врасплох, стреляющие вразнобой, пускающие стрелы с огромным риском для пехотинцев и… кажется, их сильно шатает…

Сшибка!

Шурды выдержали натиск! — в этот момент я презрительно скривил губы. Что за воины? Что за неумелый натиск? Что за ничтожная сила удара? Хлипкие шурды-разведчики, без тяжелой брони и щитов, сумели устоять! Да еще и огрызнуться ударами коротких тесаков и боевых гарпунов! Раздался многоголосый крик боли, в котором смешались голоса и гоблинов и людей. Визжащая нежить добавила шума. Продолжили лететь стрелы. Вздымалось и опускалось оружие.

Редко удается увидеть подобную схватку, оставаясь при этом в стороне. Нам это удалось — пока что мы не были вовлечены в бойню.

Это бездействие и наблюдение со стороны позволили мне сразу увидеть новую угрозу — из одной из темных дыр, зияющих в кольце гранитных стен, выдвинулось до двух десятков громко стонущих фигур. И передвигались они хоть и с жалобным стоном, но быстро, четко, нацеленно. Рядом шагал кто-то еще — двигаясь совсем иначе и указывая рукой на незваных гостей. Темный капюшон скрывал его голову и лицо. Зачем? Здесь, в этом глубоком уродливом колодце и без того вечный сумрак. Зачем прикрывать свое лицо? Узнаю позже — когда разберусь с некромантом. Это точно он, либо же «поводырь».

— Ниргалы со мной, — свистящим шепотом велел я. — Лучникам к бою — стрелять только по живым, в нежити зря дырок не делайте, все одно без толку. Литас — ты с ними. Целить и в шурдов и в хозяев. Раз они знаются с нежитью — нам с ними не по пути. Хотя не мне это говорить… Остальным воинам — прикрывать лучников! Рикар… ты выбирай сам, что будешь делать — сносить головы врагов или защищать головы своих…

— Они и без меня справятся, господин!

Старый ветеран перехватил удобней двуручный топор и прыгнул вперед, едва не оставив меня позади. Проклятье… его кровожадность ничуть не уступает моей… так, глядишь, на мою долю и не останется ничего.