Кровь и Плен

Люций не желал сражаться. По крайней мере, не сейчас. Если бы он стремился кого-то убить, то давно нашел бы способ это сделать. Поэтому теперь он только намеревался лишить всех сознания, используя для этого энергию Серого мира.

Когда моя рука коснулась его, кольцо из теневого кристалла обдало новой волной холода. И одновременно с этим почти сразу тьма с его ладони стала отступать, прямо как тогда, в Кервеле.

– Люций, возвращайся. Хватит, – сказала я, понимая, что все случившееся этим вечером оказалось напрасно. – И зачем только меня послушал? Ты знал, что посещение совета – пустое дело. Надо было убедить меня уйти прошлой ночью.

Моран тихо усмехнулся и хрипло прошептал:

– Знаешь, убедить в чем-то Сару Сорель – весьма сложная задача. Она не верит чужим словам, лишь тому, что увидит сама.

– Если бы ты настоял… – начала я, но див не позволил мне договорить.

– Некоторые встречи должны произойти, а событиям предрешено случиться, – произнес он, когда последний клочок теневой силы исчез в его теле. Кожа дива вновь приобрела тот светлый оттенок с присущей только ему бледностью.

Наполнявшая зал магия Морана приглушала звуки снаружи, а теперь вопли вновь достигли ушей. Но больше они не были такими громкими и многочисленными.

Я посмотрела в окно, чувствуя, как болезненно сжимает виски. Когда пробудилось теневое кольцо, зов вновь стал громким. Все же кристаллы были связаны между собой.

Отстранившись от Люция, я направилась к оконному проему, переступая через тела растянувшихся на полу даэвов. Но, подойдя вплотную к стеклу, толком ничего не смогла разглядеть – почти все факелы на стене, ограждающей обитель, потухли.

Вдруг в зале раздался кашель. Обернувшись, я увидела Фредерика. Брат, согнувшись, стоял у стены, его ладонь упиралась во фреску, а исцеляющий браслет на запястье был окутан молочной дымкой светлой магии.

Я опустила взгляд, не желая смотреть ему в лицо.

– Идемте. Нам лучше скорее уйти, – проронила я холодно.

Окна главного зала были защищены магией печатей, что укрепляли и стены. Но им было не суждено устоять под натиском нескольких десятков воронов, сорвавшихся с ладони Люция. Их мощные клювы опускались на стекло – сильно, быстро, монотонно.

– Ты просто уйдешь, Сара?! – разнесся по залу крик.

Я развернулась. Карие глаза Фредерика пылали огнем. А в следующую секунду он вновь зашелся кашлем – от магии тьмы непросто оправиться.

– А что я должна сделать, Фредерик?

Брат перевел взгляд на Морана.

– Ты просто уйдешь с ним? – повторил он, добавляя: – Уйдешь с проклятым?

Его обвинение заставило Морана едва ли не рассмеяться.

– Тогда и я проклята тоже, – отозвалась я и была недалека от правды. Наша сила проистекала практически из одного источника, и мы оба побывали на той стороне.

Раздался громкий треск – один из витражей прочертила трещина.

– Сара, подожди. Хочу кое-что прояснить. – Моран направился к Фредерику, перешагнув через лежавшего на полу Хьюза, который до сих пор сжимал в руке меч. Когда всех накрыло облако теневой энергии, он, видимо, бросился к нам, но настигнуть так и не успел.

Вид верного слуги брата заставил меня нахмуриться и вызвал смутное беспокойство.

– Шрамы на твоем теле, Фредерик… Давай развеем недоразумение.

– Недоразумение? Какое? Разве я говорил неправду?

– Вы много чего говорили, глава. Но рот ваш гнилой. – Дверь в зал вдруг распахнулась, впуская Флёр. Позади нее, словно тень, возвышался див в антрацитовой маске. Тьма и свет – две части целого.

Маска мерцала золотыми искрами от сфер с соком глимы. Я вспомнила, что видела этого дива в крепости Северного ордена. Ладони в больших перчатках коснулись плеч девушки, обнимая ее со спины.

– И это говорит предательница… – прохрипел Фредерик, сжимая ладони в кулаки. Получив прямое доказательство тому, что именно его советница провела теневых в обитель, он выглядел одновременно потрясенным и разгневанным. Но Флёр будто не услышала его слов, продолжив:

– Шрамы на вашем теле, глава, всегда были платой за злодеяния.

Воин вышел из-за спины советницы, помедлив, поднял руку и снял черную маску, обнажая такое знакомое лицо. Потревоженное временем и изуродованное ножом. Теперь облик этого дива нельзя было назвать ни красивым, ни непримечательным. Одна из его многочисленных ран затрагивала губы, что наверняка отражалось на речи теневого стража. Остальные шрамы поднимались вверх до самых висков.

– Блез… – выдохнула я. Стоило его позвать, как див отвернулся, вновь скрывая лицо под маской.

От его шрамов перехватило дыхание. Как он их получил и почему никто не смог убрать следы с его кожи?