Кровь и свет Галагара

Нодаль с трудом уразумел, что в городе творится большой беспорядок — со всех сторон доносились крики, звон оружия, топот бегущих ног. Увидав перед собой озаренный огнями дворец, он отбросил рибура и помчался туда, уже ничего больше не слыша и ничего не различая по сторонам.

Выставив посох перед собой как турнирное копье, он с грохотом высадил створку каких-то ворот. Перед ним засверкали зайгалы и замелькали тагунские шапки. Он несколько раз крутанул посохом — и все исчезло. Потом гавард пошел в гору, и Нодаль разглядел под собой белые ступени широкой мабровой лестницы. Потом была дверь и сгрудившиеся возле нее рибуры. Проехать дальше верхом было невозможно — притолока мешала. Нодаль спешился, расшвырял рибуров и проник во дворец. Еще дюжина стражников кинулась от него врассыпную в громадной прихожей. Нодаль чиркнул заднего посохом по ногам, поднял за шиворот и крикнул:

— Где Цкул Хин?!

— Вот по той лестнице и налево, в конце галереи… — безропотно ответил тот и уронил голову.

Больше никто уже не решался вставать у него на пути, и через несколько лумов, с третьего удара разбив посохом в щепки высокую атановую дверь, Нодаль ворвался в покои наместника и за ногу выволок его из-под кровати с роскошным пологом.

— Где она? — гаркнул он изо всех сил, подняв Цкул Хина за уши над полом.

— О ком ты говоришь, славный витязь? — пролепетал тот трясущимися губами, кривясь от боли.

— О Вац Ниуль из Балсагана! — взревел Нодаль, не думая его отпускать.

— Ее здесь нет, и не было, клянусь! — истошным голосом завопил наместник. — Твои друзья отбили ее у тагун по дороге!

Нодаль, не разжимая рук, пару раз качнул шипящим от боли и стыда Цкул Хином и швырнул его в угол.

Понемногу славный витязь начинал приходить в себя. Распахнув окно, хлебнул холодного воздуха и взглянул вниз. Перед дворцом наместника завязалась нешуточная битва. В толпе мелькали знакомые лица, и тут Нодаль окончательно уразумел, где он и что происходит. Криан теснили балсаганцы. Вероятно, помогал им и кое-кто из оставшихся в столице коренных горожан. Но понять, кто в конце концов победит, все же пока не представлялось возможным.

Нодаль обернулся и поглядел на сидящего спиною к стене наместника. Выглядел он даже очень неплохо, только уши горели как фогораточьи гребни да правая рука повисла как плеть.

— Объяснять подробно времени нет, — решительно сказал Нодаль. — Поэтому сделаем так. Я остановлю своих, а ты прикажешь твоим сложить оружие. Если, конечно, жизнь тебе дорога.

С этими словами он подтащил Цкул Хина к оконному проему и крикнул громовым голосом:

— Стойте! Остановитесь! Здесь государь Тсаарнии Нодаль и наместник Цкул Хин!

Сражавшиеся внизу замерли и, отступив на несколько шагов друг от друга, подняли лица.

— Тсаарны! Вы победили, вложите оружие в ножны и проявите милосердие к поверженному врагу!

Выкрикнув это, Нодаль ткнул наместника в бок, и тот, набрав воздуху полную грудь, завопил:

— Криане! Сложите оружие! За неповиновение — смерть!

— Молодец, — сказал Нодаль и хлопнул его по плечу. — А теперь можно сесть и все обсудить подробно.

Цкул Хин кивнул и выдавил из себя подобие улыбки. Шум битвы не возобновлялся, и снова выглянув в окно, они убедились, что обе стороны повинуются их распоряжениям. Оба сели, и Нодаль приступил к рассказу о всеобщем примирении в Айзуре. Как вдруг кто-то окликнул его по имени. Нодаль обернулся. В дверном проеме с сияющими лицами стояли Цалпрак и его сыновья. В тот же лум, с трудом протиснувшись между ними, в объятья к Нодалю кинулась живая и невредимая Вац Ниуль. Он бережно обхватил руками и жарко расцеловал ее личико, а она только смеялась сквозь слезы, и оба были не в силах вымолвить хоть словечко.

— С чего это ты вздумал называть себя государем? — с ходу спросил Цалпрак, стараясь придать голосу строгости.

— Я — действительно наследник престола, — рассеянно вымолвил Нодаль и протянул учителю на ладони свою саору. — Смотрите, но только в моих руках.

Все, в том числе и Цкул Хин, чье поведение резко переменилось в сторону робости и подобострастия, склонились над чудесным камнем и как завороженные следили за сменою знаков листвы. А Цалпрак слово за словом произносил вслух. Когда саора начала повторять все сначала, он пробормотал:

— Да точно ли только в твоей ладони она являет эти слова?

— Давай проверим! — весело сказал Нодаль и вдруг повернулся к Цкул Хину. — К примеру, на нем.

Цкул Хин изобразил смущение и безропотно протянул уцелевшую руку. Улегшись к нему на ладонь, саора вновь заговорила, но на этот раз знаков было значительно меньше и изречение быстро пошло по кругу.

— «Ты — не он, он — не ты», — прочитал вслух Цалпрак.

Саору передавали из рук в руки, но она твердила одно и то же: «Ты — не он, он — не ты». В конце концов Цалпрак воскликнул, с восторгом глядя Нодалю в лицо:

— Ты — государь Тсаарнии! Сын лучезарной Вохтааль! Первое, что ты сделал, вернувшись, — остановил кровопролитие.

Он склонился перед Нодалем и Вац Ниуль в земном поклоне, и его примеру с готовностью последовали все остальные.