Кровь и свет Галагара

— Где ты — там законы Сарката, — в волнении, но по-прежнему твердо проговорила она. — Так вели напомнить перед казнью о цатадале и по крианскому обычаю дай слово высшей власти, что сохранишь ему жизнь, если найдется согласная взять этого несчастного агара в мужья.

— Пожалуй, даю слово, — сказал Цкул Хин, любивший иногда поиграть в высшую справедливость и не упускавший случая утвердить крианские законы. — Да только стоит ли терять время понапрасну? Разве во всем Галагаре найдется такая, кому сгодится этот слепошарый немтырь?

— Найдется, — отвечала старуха, не моргнув глазом. — Вот она я, пред тобой. Объявляю перед всем честным народом, что согласна взять в мужья этого беднягу и, не медля, увести его прочь из города.

Наместник изумленно взглянул на нее и вдруг расхохотался, а с ним и стражники, и толпа, все предались безудержному веселью. Но Цкул Хин оборвал всеобщий хохот, выпростав руку, и объявил:

— Твоя взяла, старая. Только гляди, еще раз появитесь в городе — велю укоротить обоих. Забирай своего муженька да не переусердствуй, забавляясь с ним в первую ночь. Эдакий тинтед — дай ему волю — раздерет тебя своей палицей, как чидъяровый мешочек!

Тут он захохотал пуще прежнего и удалился прочь сквозь поднявшуюся бурю радостного смеха и приветственных возгласов. А старуха схватила Нодаля за руку и потащила к городским воротам в сопровождении возбужденных горожан, готовых нести на руках обоих — и ее, и спасенного ею великана.

Славный витязь из всего происшедшего уразумел только то, что страшная петля перестала сдавливать ему шею и в третий раз чья-то неведомая добрая рука уводит его от смерти. И он не сопротивлялся. Он плелся следом, стараясь не наступать на пятки своему не слишком быстроногому спасителю, словно маленький мальчик, найденный матерью далеко от дома и стыдящийся перед нею за свои проказы.

На мосту толпа наконец отстала от них. И только какой-то плешивый мальчишка по-прежнему поспевал за старухой, уводившей Нодаля.

— Чего тебе? — спросила она, остановившись.

— Мы в Сарфо пришли вместе, — сказал Вац Ниул. — И я ни за что не оставлю моего товарища.

Старуха пожала плечами, и Нодаль с радостью узнал маленькую руку своего верного спутника, вцепившуюся в другую его шестерню.

Так, втроем, они и углубились в Асфорский лес, шагая по одной из его многочисленных тропок. А через сколько-то нимехов эта тропинка привела их к небольшой покосившейся хижине, чьи стены и кровля были сплетены из гибких габалевых прутьев.

К тому времени Нодаль уже знал о том, что случилось: на первом же привале, после того, как старуха накормила обоих пресными корсовыми лепешками, Вац Ниул «рассказал» обо всем его спине, и славный витязь, держа за руку добрую старуху, благодарно склонился перед ней. Смутная догадка о том, кем была его спасительница на самом деле, в тот же лум замерцала в его душе, но он старался не думать об этом, боясь ошибки и разочарования.

Однако стоило ему ступить под ветхую габалевую кровлю, как ноздри его вздрогнули и он жадно втянул в себя запах айоловых опилок, заставивший сердце его усиленно колотиться под бременем доброй, но беспощадной памяти. Вскоре к этому запаху добавился запах дыма. А затем добрые знакомые руки раздели Нодаля донага. Сверху полилась горячая вода. Он почувствовал, как саднит все тело, испещренное царапинами и коростами. А тут его еще принялись шоркать пучком колючей пакли. Но вовсе не от телесной боли — разве это была боль? — потекли по щекам его слезы, сливаясь с водой, то и дело струившейся сверху, а из богатырской груди вырвалось приглушенное рыдание. Нодаль узнал эти руки, он больше не сомневался и схватил их, покрывая поцелуями, и притянул к себе добрую свою рараву, мать и возлюбленную. Он гладил ей волосы, не ведая о том, что они совсем поседели. Он прижимал ее к груди и не догадывался о морщинах и пожелтевшей коже. Он слегка отстранил ее за плечи и крепко поцеловал со всею силою былой и первой в его жизни страсти.

В тот же лум к Нодалю вернулся слух. Он различил, как трещит огонь в очаге, воет за стенами ветер, и попытался сказать:

— Мать-рарава, любимая моя!

Не сразу, но все же, наконец, ему удалось отчетливо произнести эти простые слова. А в ответ он услышал:

— Нодаль, Нодаль, ты слишком долго не приходил. Я постарела и больше не гожусь тебе в возлюбленные. Если б ты мог, то увидел бы это своими глазами.

А он смеялся от радости и поначалу ни о чем не мог говорить — только твердил как безумный слова заветной саоры, наслаждаясь звуками собственного голоса и смыслом, отрадным смыслом этих звуков. Саора не солгала, первая часть ее предсказания сбылась — значит сбудется и вторая: он обязательно отыщет невинную крианку и прозреет с ее помощью.

И тут Нодаль заговорил по-настоящему. Он держал за руки верного Вац Ниула и добрую рараву и до глубокой ночи рассказывал им обо всем, что пережил в последнее время и о чем тебе напоминать было бы излишним. А если запамятовал, так перечитай эту книгу с начала, прежде чем двигаться дальше.