Кровь и золото погон

— Вот и чудесненько. И ещё… — Генерал убрал с лица улыбку, прошёлся указательным пальцем по рыжим усам. — Мы люди военные. Никакой политики. Никакой самодеятельности. Железная дисциплина и неукоснительное подчинение только мне. Вам всё понятно, полковник?

— Так точно, господин генерал.

— Тогда с Богом!

Войсковая группа Булак-Балаховича со всеми удобствами разместилась на территории ипподрома неподалёку от Нарвы. Караульная служба, отметил Павловский, была тщательно налажена. Чужих на территорию не пускали. В натопленных помещениях отдыхали сытые и в меру пьяные бойцы и офицеры, скромно отмечали Крещенье. Где-то звучала гармошка, где-то под перебор гитарных струн лились волны грустных романсов…

Павловский нашёл и собрал своих. Подошли Гуторов, есаул Тимофеев, сотник Куринов, поручик Дембовский, совсем юный прапорщик Жамнов, хорунжий Толкучий, прибившиеся во время отступления сапёрный подпоручик Клёпин и коллега Гуторова по контрразведке — подпоручик Кузовков. Как всегда, рядом с командиром был его верный ординарец-адъютант — подхорунжий Хлебов, наводивший на всех страх своим пиратским видом. Из нижних чинов были командиры отделений — урядники Хрущ и Мокров, фельдфебель Бурко. Остальных решили не тревожить. Пусть отдыхают. Подхорунжий Хлебов доложил:

— Так что, господин полковник, люди помыты, поемши, обмундированы и обуты во всё новёхонькое. Ваши мундир, шинель, чистое исподнее и сапоги — ждутс вас в баньке.

— Спасибо, Хлебов. Потолкуем с людьми, потом и в баню можно. Спасибо.

Павловский кратко, без ненужных для ушей подчинённых деталей, обрисовал ситуацию и поведал о плане Булак-Балаховича двигаться в восточную Польшу.

— Что скажите, господа хорошие? — спросил он у боевых товарищей. — Кто не пойдёт со мной, того осуждать не стану. Пусть каждый выбирает свою стезю. Кто согласен, пусть напишет рапорт на моё имя. Завтра формируем эскадрон.

Рапорты написали все. Своими помощниками Павловский выбрал есаула Тимофеева и штабс-капитана Гуторова. Командирами взводов стали поручик Дембовский, сотник Куринов и прапорщик Жамнов. Тыловые вопросы поручили хорунжему Толкучему. Подпоручик Клёпин был назначен старшим офицером по оружию и боеприпасам. Вопросы контрразведывательного обеспечения легли на Гуторова и подпоручика Кузовкова.

Поутру бойцы эскадрона получили карабины, патроны, шашки, сёдла и конскую утварь. В конюшнях за ними закрепили конский состав. Бойцы были добротно одеты и обуты. После обеда Павловский устроил эскадрону смотр и остался доволен.

11

В ночь на 29 января взвод русских солдат и эстонские полицейские окружили гостиницу «Коммерс» в Ревеле, где располагался генерал Юденич со своим штабом. Генерал Булак-Балахович в сопровождении полковника Павловского и группы вооружённых офицеров, которыми командовали полковник Юзеф Балахович и штабс-капитан Гуторов, прямо в его номере арестовали Николая Николаевича Юденича. Он не стал протестовать, оделся, молча уселся в кресло и спокойно стал ождать своей участи.

Гуторов с подпоручиком Кузовковым устроили тщательный обыск. В сейфе генерала обнаружили 227 тысяч фунтов стерлингов, 300 тысяч франков, 250 тысяч финских и 110 миллионов эстонских марок.

— Николай Николаевич, — Булак-Балахович обратился к Юденичу, — вы можете пояснить, чьи это деньги?

Юденич подошёл к столу, заваленному пачками разноцветных купюр.

— Здесь большая часть — невыплаченное офицерам, чиновникам и нижним чинам жалованье за сентябрь-ноябрь. Франки и финские марки мои личные.

Булак-Балахович криво ухмыльнулся.

— Отчего же, господин генерал, не выплачено жалованье?

— От того, молодой человек, что шла активная фаза войны; войска, разбросанные по обширной территории, находились в постоянном движении; финансисты квартирмейстерской службы были просто не в состоянии угнаться за каждым полком и батальоном. Мною было решено отложить выплаты до взятия Петрограда. Позвольте и мне задать вопрос? — Юденич вновь сел на диван и закурил.

— Извольте, Николай Николаевич. — Было видно, Булак-Балахович нервничает.

— Насколько мне известно, — Юденич говорил спокойно, но в голосе чувствовалась сталь, — вы, генерал, командуете кавалерийской дивизией?

— Так точно.

— И, таким образом, к судному делу, равно как и к контрразведке, дела не имеете? Во всяком случае, я, как главнокомандующий, не переподчинял вам судный отдел штаба и контрразведку.

— Так точно.

— Так на каком основании вы, генерал, врываетесь в мои покои, словно тать, — Юденич повысил голос, — роетесь в личных вещах, забыв о субординации и чести офицера?!