Кровь и Звёзды

— То есть… одну из пони… во мне?

Я медленно кивнула и полосатая кобылка крепко зажмурилась.

П-21 слез со стула и подошел к Скотч.

— Пойдем приведем тебя в порядок. Из-за этого дождя, где-то здесь просто обязано быть немного чистой воды.

— Эй, я хочу остаться с Рампейдж! — запротестовала малышка, когда он подталкивал её к лестнице.

— Она никуда не собирается. Двигай давай. — твердо сказал П-21, ведя её по ступеням.

Рампейдж взяла картинку и поглядела на приписку. Тряска явно не была хорошим знаком. Она медленно повернула рамку, подняла копыто и провела им по стеклу, как бы лаская Твист.

— Я… я не понимаю этих чувств… — слезы побежали по ее щекам. Кобылка шмыгнула. — Я чувствую… как… как будто все перемешалось! Это… это я! — произнесла она, глядя на меня широкими глазами. — И… и я очень сильно люблю её… — Затем она указала на Твист. — Но это тоже я! Я знаю это… я… я вижу это. И… и я люблю её… люблю до боли! И все же… я ненавижу её! Я так зла на неё!

Полосатая кобылка уронила фотографию и обняла себя.

— Но почему? Я ведь не знаю этих пони!

— Две души в одной, — мягко произнесла Лакуна.

Рампейдж еще крепче обняла себя.

— Я не понимаю… я… Твист? Шуджаа? Обе? — она шмыгнула и покачала головой. — Ничего не понимаю. Чувствую… хочу разорвать себе грудь. Хочу… спасти её… но не понимаю почему. В этом нет никакого смысла!

Она поглядела на меня широкими, умоляющими глазами.

— Кто я, Блекджек? Что я?

Я склонилась и обняла её, надеясь, что кобылка не раздавит меня словно букашку.

— Я не знаю, Рампейдж. Арлоста? Твист? Шуджаа? — я поглядела на неё. — Хотелось бы мне быть умной пони. Тогда я бы выяснила.

Я поглядела на Лакуну, задумавшись, сколько же душ может вместиться в одну пони.

Всю мою жизнь, я всегда была Блекджек; возможно не самой умной пони Стойла, но все же собой. У меня была мать, вырастившая меня лучше тех пони, которых я знала, и я никогда не задавалась вопросом кем или чем я была. Вид потрошительницы, смотрящей на изображение с таким сильным смятением и болью… Её челюсть скрипела, когда её взгляд перемещался от пони к зебре и обратно. Наконец, она убрала фотографию и шмыгнула.

— Видел бы меня Большой Папочка…

— Как ты себя чувствуешь? — спросила я, она икнула и потерла нос.

— Чувствую… Богини… я бы сказала, запутанной и сумасшедшей, но это явно не то, как безумие проявляется. Я гляжу на изображения, и часть меня говорит «это я», другая же часть говорит обратное, поэтому они конфликтуют друг с другом. Часть меня любит, что я вижу… другая — ненавидит… и… это как-то неправильно. Я хочу извиниться перед собой… и убить себя… и вырезать свое сердце… и… ух… просто безумие!

Кобылка жалобно посмотрела на Глори.

— Ты уверена, что я не сумасшедшая? Точно? Это многое бы объяснило, не так ли?

Глори вздохнула и утешительно улыбнулась. Серая пони просто не могла долго держать обиду.

— Нет. Если бы ты не знала о противоречивых порывах… тогда это могло бы быть неким расстройством личности… но в твоем случае… Извини.

— Ааа… — Полосатая кобылка вздохнула. — Это мое обычное состояние. Мои внутренние небольшие толчки, порывы и конфликты — все требуют к себе внимания. Иногда я чувствую себя воспитателем или что-то в этом роде, а свою голову — детским садом. — Она тяжело вздохнула. — Минталки помогают мне сосредоточиться… не слететь с катушек в неподходящий момент.

— Что ж… прости, что не могу помочь больше, — вздохнула я.

Потрошительница лишь слегка рассмеялась, покачивая головой.

— Блекджек… до встречи с тобой я даже и не думала, что мне можно помочь. Ничто не имело смысла. Теперь я знаю имя как минимум одной пони внутри меня. Возможно двух. У меня, по крайней мере, появилась надежда это выяснить. Нет ничего хуже быть чужим в собственной шкуре, ощущать разные части себя, сражающиеся между собой.

— Ты все еще думаешь о себе как об угрозе Скотч? — беспокойно нахмурилась я.

— Не знаю, — её улыбка исчезла. Она, вздохнув, повесила голову. — Все, что я знаю… я желаю этого. Не буду лгать. Как будто нечто давит изнутри, желая прекратить её страдания, не позволить ей мучиться дальше. Но в этот раз, я думаю, я не позволю этому вырваться из меня. — Она потерла голову. — Думаю, я буду в порядке. Просто не оставляй её наедине со мной. Не нужно лишний раз искушать судьбу, не так ли?

Верно. Искушать судьбу — последнее, что я когда-либо сделаю. Я задала вопрос, мучивший меня с момента, когда я увидела сражающихся Потрошителей.

— Как думаешь, Большой Папочка прекратит войну, если мы убедим Кранчи Кэрротс?

Еще более важно, захочет ли он?

Она вздохнула.

— Возможно. Наверное. Если мы поторопимся.

— Но почему? Я думала, что Большой Папочка любит хорошую драку. — вопросительно нахмурилась Глори.

Рампейдж невесело усмехнулась.