Кровь хищника

Душистые волосы девушки коснулись его лица, и горячая кровь ударила в голову. Гибкие руки обвили парня за шею, тонкие пальцы стремительно перебирали волосы, и жаркое дыхание обожгло ему лицо. Ильяс стал целовать бархатистые щеки Линизы, ее мягкие отзывчивые губы. Казалось ему, будто он все больше и больше хмелеет, словно выпил того шампанского целую бутылку. Пальцы помимо воли стали расстегивать шелковую блузку… Девушка вздрогнула, но не оттолкнула его, только задышала чаще и прерывистее…

С трудом Ильяс совладел с собой и оторвался. Нет, не допустит он, чтобы то, о чем так долго мечталось, произошло вот так, второпях, на обочине дороги. Слишком дорога ему эта девушка. А Линиза с силой притянула его к себе и горячо зашептала:

— Ильяс, Ильяс… Милый, любимый мой… Разлучить нас хотят… Возьми меня… Только твоей быть хочу! Ильяс!

Собрав волю в кулак, Ильяс оторвал от себя девушку и строго сказал:

— Ты бредишь, птенчик. Это тебе шампанское в голову ударило. Оформим брак по-людски, через ЗАГС, сыграем свадьбу. Вот тогда ты и будешь только моя. Слышишь? И о чем ты, кто хочет разлучить нас?

— Моя мать. И отец ей вторит.

— Да почему же?!

— Говорят, не отдадим замуж за медведя. Говорят, будто ты истинный медведь! В вашем роду…

В голос зарыдав, Линиза упала Ильясу на грудь. А тот растерянно гладил ее по голове, ничего не понимая, ошарашенный такой новостью.

— Погоди, мой птенчик. Или я пьян, или ничего не понимаю. Ну медведь я, ты же сама дала мне такое прозвище. И что?

— Да не я дала тебе прозвище, милый! Весь ваш род звериным мать зовет. Говорит, выйдешь за медведя — родишь урода. Ох, Ильяс! Расспроси своих дома, есть или нет в вашем роду кровь хищника? А я все равно тебя люблю, мой медведь!..

Ильяс, успокоив девушку, отвез ее домой и поспешил к себе. А в голове все крутилось странное это выражение: «Кровь хищника». Да что же это, думал Ильяс, неужто люди и впрямь так склоняют имя отца? Неужели кому-то в голову могла прийти такая глупость — считать нас потомками медведя?..

Дома никого не было. Ворота распахнуты настежь, и даже дверь дома не заперта, что так не похоже на хозяйственного и привыкшего к порядку отца. Видимо, не дождался Ильяса и уехал на пасеку, которая сейчас, на пенсии, осталась его главной заботой. Вот только почему так спешно?

Пройдя в дом, Ильяс включил было телевизор, чтобы отвлечься от будоражащих душу размышлений, но мысли упрямо возвращались все в то же русло, и не было от них покоя. Что происходит? О чем твердит Линиза, о какой такой звериной крови? И почему ее родители противятся, не хотят отдать дочь за него? Именно теперь, когда, казалось бы, нет никаких препятствий! И матери нет дома, может, она что-нибудь прояснила бы…

И теперь уже Ильяс, подобно Аюхану, погрузился в воспоминания, пытаясь в далеком прошлом отыскать ответ на мучившие его сейчас вопросы…

* * *

…На пасеку навестить прабабушку Хадию пришли старушки-подружки. Сидят за чаем, байки рассказывают. Одна говорит:

— Раньше в этих местах недалеко хуторок стоял. После первого голода, в двадцать первом году, там никого не осталось, а в пустующих домах изредка останавливались охотники. Зашел как-то один такой охотник в дом, только улегся на нары, как дверь с грохотом распахнулась и на пороге стоит огромный медведь! Охотник, бедолага, крепко струхнул. А медведь прошлепал до нар, наклонился, схватил топор с пола и был таков. Как человек на двух ногах ушел.

Другая вторит:

— Говорят, снова видели Уктаеву кикимору. Дед один шел из леса с заготовками для коромысел, вдруг береза перед ним — трах — и упала! Ни с того, ни с сего свалилась, только корни вывороченные торчат. Дед замер с перепуга и слышит шум какой-то, возню и как будто бы девичий смех из-под корней той березы. И видит он такую картину: три дочки кикиморы резвятся, играют друг с другом. Мало того, и сама кикимора с горы напротив спускается. Идет вся такая из себя, волосы распустила, грудями голыми манит, деда того соблазнить норовит…

— Да ну, глупости, — решительно прервала её прабабушка Хадия. — Не существует ее, кикиморы.

А сама покрепче прижала к себе Ильяса, чтоб не пугался.

* * *

…Ильяс учится в четвертом классе. Урок только начался. Вдруг заплакала одна из девочек:

— У меня ручку украли! — Учительница велит девочке получше посмотреть под партой, а сама продолжает что-то писать на доске. И вдруг один из ребят, кивнув на Ильяса, со смехом сказал:

— Это не иначе как медведь языком слизал!

Все засмеялись. А у Ильяса и в мыслях нет обижаться, он весело хохочет вместе со всеми.

* * *

Они идут с отцом на пасеку, Ильяс старательно стремится шагать в ногу с отцом, приноравливаясь к его широкому шагу. У ворот одного из домов сидят мужики, курят, лясы точат. Здороваются, провожают их с отцом долгим взглядом. Один говорит негромко:

— Глядите-ка на маленького аю — медвежонка! Вылитый отец! Шагает-то как!..

Отец, услышав эти слова, осматривает Ильяса с головы до ног, и не понять, рад он или расстроен. Странно…

* * *