Кровь хищника

— Ничего, я скоро, ноги у меня быстрые. Ты… жди, ладно?

Произнося эти слова, Хадия густо покраснела от своей решимости, оттого, что сама дала мужчине повод надеяться. А тот спокойно ответил: «Ладно», хотя голос у него предательски дрогнул от понимания тайного смысла вроде бы безобидных слов женщины. Если бы кто-нибудь наблюдал за ними со стороны, непременно решил бы, что эти двое давно живут вместе, с полуслова друг друга понимают…

Миляш уже наигралась на открытой стороне пещеры, которая выходила на юг, на Зилим, и с нетерпением дожидалась прихода матери. Протянув к Хадие ручонки, пролопотала:

— Мама, дай ням-ням!

Хорошенько накормив дочь, Хадия уложила ее спать, подумав, что, сытенькая, она не проснется до самого утра и не испугается, не обнаружив ночью мать рядом с собой. А сама с замиранием сердца, борясь с остатками стыдливости, надела другое платье, искупалась на речке и с еще мокрыми волосами поспешила в березняк, словно ожидало ее там что-то необычное, приятное, от чего чувствовалось томление в груди. Может быть, это… Дальше Хадие даже и думать было боязно. Такый встретил ее с улыбкой и, как показалось Хадие, с нетерпением во взгляде.

— Что-то долго ты, красавица.

— Да нет, вроде…

— А я тоже в ручье искупался, покуда тебя ждал… Ну что, пойдем?

Едва дыша от смущения, Хадия робко уточнила, хотя и так понимала, о чем он:

— Куда?

— В шалаш.

Взяв Хадию за руку, Такый нагнулся и шагнул в низкий шалаш. Хадия покорно шагнула следом. Внутри шалаш оказался на удивление просторным и уютным. На свежем сене Такый постелил что-то мягкое, в полутьме было не разобрать, что именно. Хозяин… Постель… Мужчина. Ее мужчина! Мысли Хадии путались, кружилась голова. Слова были какие-то незнакомые, но приятные… Приятно… Как хорошо он целует, как нежно…

Дальше Хадия ничего не помнит, словно в омут провалилась. Проснувшись, она обнаружила, что лежит совершенно голая рядом с Такыем. Случилось… Но разве можно сравнить то, что было сегодня, с тем мерзким, грязным, что было некогда в жизни Хадии? Оказывается, когда в тебе просыпается желание и отдаешься мужчине по своей воле… описать невозможно словами.

…Такый спит, раскинув руки, богатырским сном. Хадия никогда не рассталась бы с этим мужчиной, ставшим ей таким близким в эту ночь. Но ведь у нее есть Миляш. Пора было возвращаться к ней, уже забрезжил рассвет. Хадия осторожно погладила Такыя по волосам, положила на мгновение голову ему на грудь, вдыхая терпкий запах мужского пота. Дух молодого, сильного тела, смешанный с ароматом свежего сена, дурманил. Расслабленное, податливое, как разогретый воск, тело само прильнуло к Такыю, но тот спал крепко и даже не пошевелился. Но это и к лучшему. Иначе не будет сил уйти, оторваться от него, а Миляш там совсем одна…

От волны свежего воздуха, принесенного матерью, Миляш проснулась и открыла глаза. Видно, не просыпалась ночью и не плакала с перепугу, решила Хадия, не заметив следов слез на лице дочери. Подумав об этом, Хадия испытала невольный стыд от того, что пошла на поводу у своего желания и оставила девочку одну. От этой мысли с еще большим усердием взялась за домашние дела. Сварила еду, постирала, поиграла с дочерью в ладушки, вытрясла у входа в пещеру медвежью шкуру. К вечеру Миляш, утомившись за день, наигралась со своими самодельными игрушками и крепко уснула. И только тогда у Хадии появилась возможность сходить в березняк и проведать Такыя. Да только не застала его. Костер был потушен и залит водой, шалаш пуст. И только немного жареного зерна на камне напоминали о недавнем присутствии мужчины здесь и проведенной с ним ночи…

Нежданная встреча оставила на сердце чувство какого-то просветления, которое не в силах были омрачить затяжные дожди, начавшиеся со дня ухода Такыя и не прекращавшиеся много дней подряд. На Хадию нашло какое-то наваждение, она и думать была не в состоянии о хозяйстве, словно не пустели полки в пещере, не таяли день ото дня продукты, словно не надвигалась длинная и холодная зима. Одна мысль глодала Хадию: увидит ли она снова своего Такыя? Вновь и вновь женщина вспоминала события той ночи, каждое слово, каждый поцелуй и каждое объятие. Длинными вечерами, когда за стенами пещеры шумели ливневые дожди, Хадия вновь и вновь, сидя у костра, вспоминала свои разговоры с Такыем той ночью, когда они отдыхали после жадной любви друг к другу. Тогда Хадия пыталась выяснить как можно больше у парня, чтобы представить себе, что происходит в том мире, о котором она столько грезила.

— Скажи, Такый, жатву завершили?

— Еще и не начинали.

— А в мешках у тебя что было? Разве не зерно?

— Видела, что ли?

— Видела.

— Экая ты глазастая… Там прошлогоднее зерно было.

— И куда ты его вез?

Такый, явно недовольный расспросами, неохотно пробурчал:

— Много будешь знать, скоро состаришься…