Кровь королей

– На самом деле Нокс не дракон, – пугающе спокойно произнесла Дакота, впиваясь ногтями в мое открытое запястье. Как раз с него я сняла бинты, чтобы спрятать метку на кисти. – Он просто моя пешка.

– Что ты делаешь? – голос сорвался на шепот. Второй раз за день я видела этот ужасающий жесткий взгляд, полный холодной решимости. – Дакота?..

Вампир, который еще минуту назад пытался напасть на стражницу, теперь мерзко ухмылялся, наблюдая за моим ступором. Но я не смотрела на него. В груди теплилась надежда, что происходящее – сон, шоу, шутка… Что угодно.

– Ты не соврала, сказав, что защищала бы меня так же, как и Нокса. – Улыбка коснулась губ Дакоты лишь на мгновение, а затем она с поддельной тоской проронила: – Даже жаль, что твой дракон – это я.

А дальше мне на шею накинули удавку, и сознание поглотила тьма.

Глава 20

Хаген никогда не пил мою кровь, если я была без сознания. Он никогда не кусал меня, пока я спала. Поэтому боль, пробивающаяся сквозь густую пелену забытья, казалась чем-то странным, почти неестественным.

Иногда я слышала голоса, но слова редко звучали связно. Их смысл ускользал в ту же секунду, когда я снова проваливалась в забытье. В нем время текло иначе, по-другому ощущался и мир. Может, поэтому я так не хотела просыпаться? Проще чувствовать себя незначительной пылинкой и тонуть в темноте, чем испытывать боль, отчаяние и вспоминать, вспоминать, вспоминать…

Однажды мне показалось, что я слышала голос Лорена Офудо:

– Ты тянешь с обращением, – слова доносились как через толщу воды.

– Я делаю так, как делал Хаген, – Дакота всегда звучала совсем близко. Будто моя голова неизменно лежала на ее коленях.

Высокий голос, по-кошачьи тянущий гласные, был главным триггером. Казалось, он лучше прочих тормошил сознание, которое билось, как бабочка в паутине. Такой знакомый тембр, но почему-то вызывающий невыносимую боль, от которой хотелось кричать, разрывая голосом пелену сна.

– Ни к чему щадить сэйки. Ей все равно придется обратиться, – снова Лорен.

– Так и будет. Но не сегодня.

Были и другие голоса, но они говорили на языке, который я не знала. Иностранцы приходили не одни, и шум, который сопровождал каждое из, кажется, двух таких посещений, гудел в висках, заставляя череп трещать. Но потом все умолкало, и кто-то один произносил длинную речь. И каждый раз, независимо от языка, заканчивалась она одинаково. Моим именем.

Сколько времени я провела в коконе забытья? Часы? Дни? Недели?

Но чем дольше спала, тем слабее становилась. Боль, пронзающая шею и запястья, уже не была такой острой. Ощущения стирались. Наверное, именно в тот момент что-то в глубине моей души тревожно встрепенулось.

Вдруг я умираю?

Эта мысль даже во сне пугала, растекаясь по спавшимся венам жидким азотом. Она и заставила меня вынырнуть из спокойной темноты и однажды открыть веки.

Высокий потолок с лепниной был первым, что я увидела. Я не узнавала его, как и комнату, которую медленно обвела взглядом, повернув голову набок. Она кружилась, как никогда прежде, картинка мира плыла от любого крошечного движения. Я попыталась сесть, но даже на это мне не хватило сил.

– Ты очнулась! – По голосу Дакоты было сложно определить, чего в девушке сейчас больше: удивления, радости или огорчения.

Мягкие пальцы коснулись моих висков, и я поморщилась, когда вампирша чуть повернула мою голову так, чтобы я могла видеть ее лицо. Знакомые черты расплывались акварельными пятнами, но я все равно различила яркий блеск малахитовых глаз. И чем дольше я смотрела в них, тем больше жалела, что пришла в себя. Вместе с сознанием возвращались воспоминания, в которые я отказывалась верить.

– Мы в ратуше, – опережая мои вопросы, произнесла Дакота, стоило мне приоткрыть потрескавшиеся губы. – Ты в безопасности.

Слова не звучали как ложь, но мне все равно стало тошно. Голос Дакоты был мягким, глаза смотрели с заботой, тонкие пальцы нежно гладили спутанные волосы, пока моя голова лежала на коленях вампирши. Все это внушало ощущение уюта и спокойствие, но слабое сердце в груди тревожно трепыхалось.

– Где Хаген?

– Не с нами, – сухо оповестила Дакота, но потом добавила: – Он не на нашей стороне.

Я вопросительно приподняла брови. О какой стороне идет речь? Но чем дольше я смотрела в потемневшие изумруды глаз Дакоты, тем четче становились воспоминания.

– Ты предала меня, – сказала я с придыханием и опустила веки, изнемогая от слабости и боли.

Дакота слегка похлопала меня по щекам, чтобы я вновь не провалилась в забытье. Я открыла глаза, а она поймала мое лицо в ладони и заставила посмотреть на нее.

– Я не предавала тебя, Сандра. Я не дам тебя в обиду, но…

– Но, – с кривой полуулыбкой хрипло повторила я, – обидишь меня сама?

Пухлые губы Дакоты сложились в напряженную линию.

– Я не обижу свою сэйки.

Какие-то долгие секунды я непонимающе смотрела на Дакоту, ожидая, что она рассмеется или хотя бы улыбнется. Но лицо вампирши оставалось непроницаемым, а взгляд – решительным. Тогда мое ослабшее тело содрогнулось в приступе истерического хохота, который больно царапал горло.