Кровь королей

букеллариев - отменных воинов, преданных своему повелителю. Две тысячи

наемников саксов прибыло с островов в устье Лигера. И еще около тысячи

человек было у Намациана в осажденном городе.

 Этой армии противостояли сейчас менее тридцати тысяч римлян, у которых

почти не было кавалерии, - так, по крайней мере, сообщали лазутчики, - и

Эврих был намерен раздавить, наконец, проклятые легионы, разом покончив с

этой неизвестно как появившейся у обреченного уже Рима силой. Но король не

спешил кидаться в бой, очертя голову.

 Он приказал армии остановиться в миле от линии римского палисада и выслал

разведчиков. Ему не нравились римские укрепления, но король понимал, что

противостоят ему отнюдь не дураки. Красс явно не стремился к схватке с

могучей кавалерией готов и хотел отсидеться за линией наспех построенных

укреплений. Насколько она сильна и насколько проходима для всадников?

 Обойти город и выйти к нему с других направлений не представлялось

возможным. Гряда высоких крутых холмов была недоступна для кавалерии,

главной ударной силе его войска. Римляне заняли единственный подходящий путь

- Аквитанскую дорогу и долину Атакса. Впрочем, естественно, что так и должен

был поступить римский полководец. Если окажется, что пробиться по долине

Атакса будет чересчур трудно, придется перейти к 'осаде самих осаждающих'.

Да, именно так. Губить свою армию в бесплодных атаках на мощные палисады он

не станет ни в коем случае. У римлян была неделя. Успели ли они за это время

возвести настолько надежные укрепления, что от прямой атаки придется

отказаться?

 Этого Эврих не знал и потому одно за другим выслушивал сообщения

разведчиков.

 - Что там за укрепления? - бросил он. - Говори точно. Кавалерия может

пройти?

 - Думаю, может. Но сначала придется поработать пехоте. Надо завалить ямы,

свалить палисад.

 - И долго придется... работать? - усмехнулся Винцентий. Комит Испанских

провинций, - высокий муж с гривой иссиня-черных волос и благородным римским

профилем, - стоял рядом с королем, расправив могучие плечи, обтянутые

блестящей кольчугой.

 - Да как тебе... О! Тогда, на Лигере, когда мы с Фридерихом стояли против

Эгидия, у римлян тоже были палисады. Но сильнее, чем здесь. А ведь мы тогда

прорвались. Да, здесь укрепления не такие сильные. Это точно.

 Эврих кивнул. Он помнил битву на Лигере.

 - Все разведчики доносят одно и то же, - сказал Винцентий. - Похоже, мы

сможем пройти. Прикажешь?

 - Не спеши, комит. Я должен посмотреть сам. Если это правда, мы атакуем.

 Он повернулся к замершему неподалеку Викторию. После своего бесславного

возвращения из-за Родана, комит Аквитании поседел еще больше. И теперь почти

всегда молчал.

 - Викторий, если разведчики говорят правду, ты поведешь нашу пехоту на

римские укрепления. На этот раз ты должен оправдать мое доверье. Я тебе

очень советую.

 Викторий вздрогнул и медленно поднял голову. Потом вдруг резко кивнул:

 - Не подведу! Мы пройдем сквозь них. До стен Нарбона. Или же я не вернусь

с поля...

 

 - Ну, будем прощаться, друг Копоний? Мне пора к легиону.

 - Так уж прощаться, Варгунтий! Брось! После битвы мы еще выпьем с тобой...

Ладно уж, так и быть! Ту флягу фалернского, которую ты все хотел у меня

выменять.

 Старый легат уже надевал шлем, но тут замер и вдруг рассмеялся:

 - Да неужели?! Копоний сам обещает открыть заветную флягу? Не верю! И

никто во всей армии не поверит!

 - Клянусь Вакхом! Чтоб мне вино в горло больше не лезло, если слова не

сдержу. Так что давай там, помни об этом. Думаю... Да, к вечеру управимся.

Жду тебя в моей палатке.

 Они обнялись, похлопав друг друга по алым плащам.

 - Боги за нас, друг, - сказал Копоний. - Помнишь, вот так же мы стояли под

Нолой, еще у Суллы, молодыми трибунами. И как ты весь трясся перед первой

битвой, а я тогда тебе говорил...

 - Врешь ты все. Там просто холодно было!

 - Конечно. И тот наглый патриций, как его там... Забыл! Тоже от холода,

наверно, описался. Ну, тебе пора.

 Копоний хлопнул друга по плечу и тот, развернувшись, двинулся к лошади.

Но, сделав несколько шагов, вдруг остановился и посмотрел куда-то в сторону

запада, где то и дело сверкали далекие молнии.

 - Копоний, - медленно выговорил он. - Думаю, это хорошо, что солдаты не

знают всех планов. Каждый видит лишь свое место в строю и товарищей рядом.

Но я-то знаю, что это - последний бой Четвертого.

 - А если бы знали они? Что изменилось бы?

 Варгунтий вскочил в седло. Усмехнулся, глядя в глаза старого друга.

 - Ничего. Ничего бы не изменилось! Они - лучшие в армии. И Красс это

знает. Иначе он не поставил бы нас сюда. У них есть только Легион. И они

умрут вместе с ним. Прощай, друг!

 Вороная кобыла рванулась с места в галоп. За ней, отставая, прянули кони

контуберналалов, ожидавших чуть поодаль.

 - А я не прощаюсь! - крикнул им вслед Копоний. - И фалернского мы все

равно сегодня отведаем, старый хрен! Даже не думай там подыхать, один я не

пью...

 

 - Шевелись, шевелись, коровы беременные! - орал центурион третьей когорты,

подгоняя своих. - Баба родить успеет, пока вы до места дойдете!

 Кассий шел вместе со всеми, карабкаясь по крутому склону, оскальзываясь на