Кровь леса

В узких джинсах и короткой курточке моя эльфийская принцесса выглядела как настоящая человеческая девчонка, россиянка с сильной примесью восточной крови. Лицо нетипичное, но в Питере и вообще в русских много всего понамешано, и на нее не всякий бы обернулся. Ну и что – глаза? Люди редко смотрят друг другу в глаза. А если заметят, сочтут игрой света. Или контактными линзами. Уши? Конечно, выдающейся остроконечности, но не такие уж длинные, можно скрыть волосами. Вот так…

Я протянул руку и поправил волосы. Нан улыбнулась озорно, сверкнули очень белые зубы. Клыки при улыбке и вовсе не заметны.

– Речку бы или хотя бы лужу…

– Зачем? – спросил я, беря ее за руку и двумя шагами переносясь к Неве. Нан наклонилась над серыми волнами, стараясь разглядеть свое отражение. Засмеявшись, я сделал шаг назад, к табачному киоску.

– Смотри! – указал на зеркало витрины напротив.

И понял, что мы не отражаемся в нем.

Город отражался. Но нас в нем не было.

– Вот те раз… – пробормотал я растерянно. – Мы что, вампиры?

И понял вдруг. Нан тоже увидела, ее рука сжала мою так, что я крякнул и чуть не проснулся. Торопливо обернулся – за спиной светлые улицы, ни ветерка, ни звука. Снова уставился в зеркало.

Питер… под взглядом через зеркало город оживал. Становился настоящим. Живым и реальным.

В том Питере был зимний день. Грязный снег лежал на клумбах, голые деревья вздымали ветви к низкому небу. Торопились куда-то люди, машины шли нескончаемым потоком, витрины красили ночь серебром, сиял рекламный неон, буквы в котором не выворачивались зеркально.

Кто-то остановился у витрины. Хипповатый парень моего возраста вытаращил глаза, глядя на нас. Я махнул ему. Парень медленно перевел застывший взгляд на сигарету в руке. Отбросил, словно обжегшись, торопливо помахал перед лицом руками, неумело перекрестился и почти бегом пошел прочь.

Интересно, бросит?..

Я ощутил вдруг неописуемую вонь, рядом закашлялась Нан. Не сразу узнал запах городской зимы. Смог, мокрый снег, мокрый камень и асфальт, какая-то гниль, запах огромных толп людей.

сделай шаг и ты будешь там

Взять Нан за руку, шагнуть через стекло и оказаться дома. Вдруг проснуться не в лесу у реки, а посреди мостовой…

Интересно, как среагируют питерцы?

Скорее всего, никак. Не шарахнутся прочь, крестясь, поморгают и уверят себя, что привиделось. Ведь чудес не бывает…

Я все-таки прикоснулся к витрине. Пальцы почувствовали незначительное сопротивление – и холодную сырость города.

Вздрогнув, я отдернул руку, и за пальцами потянулись зеркальные нити.

– Прям «Матрица», массаракш… – Я потянул сильнее и выругался, зеркало облегало уже всю кисть, словно серебряная перчатка. Я не знал, чем мне это грозит, но предпочел не проверять, попытался содрать перчатку. Застывающее стекло стало медленно отшелушиваться серебряными чешуями.

Зеркальная витрина, в середине которой была неровность от моего прикосновения, вдруг колыхнулась, пошла волнами, как поверхность воды, в которую упал камень…

И высыпалась нам под ноги.

Я подскочил от неожиданности, сбросил одеяло и резко сел, очумело завертел головой, не уверенный, что проснулся. Раннее утро, туман вокруг, дальше десятка шагов не разберешь ничего. Нан тоже села, моргая обалдело, помотала головой, ущипнула себя за руку. Потом меня.

– Не сон, – констатировала.

– Угу. – Я ущипнул себя, потом Нан. Не сон, однозначно…

Но какой реальный был! Детализация, свобода действий, присутствие другого человека. Левая рука, которую я неосторожно сунул в Зазеркалье, ныла, словно обмороженная. Может быть, из увиденного здесь сна можно уйти в мою реальность?

Я посмотрел на реку, готовый увидеть вместо нее ручеек, Неву или Ниагару. Туман мешал разглядеть, похоже, что дающая нам защиту речка не изменилась. Или изменилась не слишком.

– Это твои фокусы? – спросил строго. Река не ответила. Что ж, она никогда не отвечает…

Нан поежилась, зевнула и попыталась встать, я удержал.

– Рано еще, давай доспим…

– Нельзя. – Вэйри считали неприличным понежиться в постели лишние минуты. Ворча, я встал и замер, очарованный видом.

Туман потек. Ветра не ощущалось, но пряди тумана стремительно бежали по камням, между деревьев, обтекали обнаженную фигуру Нан. Через несколько минут галечник полностью очистился от тумана.

Взошло солнце.

– Купаться!.. – Нан разбежалась и кинулась в воду. Я завопил и заулюлюкал, бросился следом. Плавать Нан не умела, как большинство ее соплеменников, в лесных дебрях нет достаточно глубоких и теплых рек, а открытого пространства вэйри избегали, опасаясь каких-то «очей небесных тварей». Я с удовольствием учил ее, вот только мы все время отвлекались.

После купания просыпался зверский аппетит, голод – лучшая приправа к поднадоевшему уже пайку из рыбы, мяса, трав и ягод. Сколько восходов прошло с того дня, как мы оказались на реке? Скажи мне кто, что минул год или век, я бы поверил. Иногда казалось, что времени нет совсем, а есть только река и один бесконечный день.