Кровь леса

Мы не просто говорили, перебрасывали друг другу воспоминания и картинки жизни. И постепенно общение с помощью тао превратилось в сон, в котором мы рука об руку бродили среди звезд и, кажется, выбирали планету, на которой останемся жить…

Глава 10 Крыло ангела

Питер.

Великий город, страшный в своей огромности и пустоте. Есть только невыносимо яркие огни улиц, угольная тьма переулков и туман от Невы. И одинокий путник, вдыхающий каменный запах, пьющий глазами названия улиц…

Хотелось бежать. Но я шел. Хотелось сбежать прочь, но я не мог уйти. Необходимо было найти кого-то. Я не знал точно, кого, но знал, что узнаю, найдя, и шел, слушал эхо, повторяющее звук моих шагов. В душе была безнадежная горечь, я еле волочил ноги, споткнулся и почти упал, но кто-то подхватил меня.

Девушка. Стройная, мешковатый живой плащ не скрывает фигуру. Прикосновение тонких красивых рук, удивительно сильных, сочувственный взгляд… желтых глаз…

– Нан… – вспомнил я и понял, что это сон. Не кошмар, но частое тревожное сновидение – пустой город и я один.

Нет, не один. Девушка никуда не исчезла, стояла рядом, оглядывалась вокруг с восхищенным удивлением:

– Как красиво… Твой мир?

Красиво? Я попытался взглянуть на город ее глазами и понял, что не так уж страшен Питер, как его малюют.

Ух ты. Я сплю и осознаю, что это сон. Но почему-то не просыпаюсь!.. И Нан спит и видит тот же сон, что и я!.. Пространство вздрагивало в такт неторопливому биению наших спящих сердец, но разрушаться вроде бы не собиралось.

– Красиво, – повторила Нан, с восторгом глядя на высотки, фонари и бег неоновых огней. Питер вроде бы не изменился, все так же светел и безлюден, но…

Я нашел. Я больше не был один.

Мой смех отразился от каменных стен, и эхо раздробило звук в торжествующий хохот. Ты мой город! Я больше не боюсь тебя, Черный Пес!

И, повинуясь моему смеху, сон стал меняться. Питер заколебался, как воздух над пламенем свечи.

– Нет, подожди! – завопила Нан, раскинув руки, вцепилась в полотно сна.

– Да брось ты его, давай полетаем!..

– Серый, мне же интересно! – проскулила она, торопливо зашивая прореху в Питере мыслями-стежками, извлеченными из моей памяти.

Я неохотно отпустил сон в прежнюю колею. Почти нарисованный огромный город-планета из знаменитой космической киноэпопеи исчез, вернувшись в свою далекую галактику.

Осталось только небо. В прошлом сне было низкое сероватое марево, а сейчас над городом открылась бездна, звезд полна. Над Питером никогда не было и не будет такого неба. И над тем городом-планетой тоже. Над любым из городов…

Такое небо разве что над полюсами Земли или над вершинами великих гор. Очень негородское, яркое-яркое и такое близкое, что можно достать звезды руками.

– Покажешь мне свой мир?

– Конечно. – Я воспарил было… и приземлился. Такими темпами мы далеко не улетим. Нан жаждала как следует рассмотреть мой мир. Ее завораживало все. Она останавливалась и приседала на корточки, изучая асфальт и канализационные люки, с восторгом рассматривала стены домов, витрины, прозрачные и отражающие. Требовала читать ей вывески и плакаты, сыпала вопросами.

– …Марик… пахер… чего?..

– Особое место, где специально обученные люди срезают волосы…

– Кому срезают?

– Людям!

– А зачем? Для волшебства? А что здесь?

– Тут продают… – Табака у вэйри не было, не было понятия и слова для именования, и у меня получилось «дурной дым, который вдыхают люди».

– Зачем вдыхают? – Она подошла к табачному киоску. – Ой, какие картинки… неужели ваши женщины действительно это носят?

– Не все и не всегда. – Я отвел взгляд. – Только в исключительных случаях.

Нан внимательно рассмотрела журнал, окинула взглядом себя. Ее привычный лесной наряд заколебался, стал таять и сменился… в общем, сменился тем еще прикидом.

– Кажется, в этом не очень удобно, – критически заметила она, вертясь. – Или у меня тело другое?

Тело у нее как раз такое, какое надо. Куда лучше, чем у девушки на обложке. Опять все на свете возвращается на круги своя…

В довершение всего Нан попыталась скопировать ее позу и выражение лица.

– Нан, перестань! – взмолился я.

– А что не так? – удивленно осведомилась она.

– Нан, оденься, или я за себя не отвечаю! – возопил я.

Нан опустила руки.

– Извини, я не подумала. – Вид у нее мгновенно стал виноватый. – Это ритуальная одежда, да?

– Ритуальная, – заверил я. – Ритуальнее некуда. Сними, пожалуйста!

Нан восприняла просьбу буквально, махнула ладонью вдоль тела. Кружева и шелк растворились мгновенно.

– Дразнишь, – констатировал я.

– Да, немного, – призналась Нан.

Повторяя себе, что это сон, я придумал девушке джинсы и куртку. Она облачилась, обрадовавшись ненастоящей обнове как реальной, вертелась, оглядывая себя. А я любовался ей.