Кровь на эполетах

— Возвращаясь из Петербурга в Действующую армию, я заплутал близ Москвы и угодил в плен к французам. Даву пожелал допросить меня лично, и у нас состоялась длительная беседа. Я был зол и напророчил маршалу гибель его армии в России и смерть узурпатора. Даву в ответ пообещал меня расстрелять. Но ночью в Кремль пробрался подполковник Фигнер и вывел меня из Москвы.

— Этот может, — улыбнулся Александр.

— Мои слова впечатлили маршала, а теперь, когда напророченное сбылось… Полагаю он меня обязательно выслушает.

— Вы рискуете, Платон Сергеевич! — покачал головой царь. — Даву может пожелать исполнить свой приказ.

— Отечество дороже, ваше императорское величество. Если мне удастся убедить маршала отказаться от сражения, оно того стоит.

— А вы нахал, граф! — засмеялся Александр. — Беретесь сделать то, что не получилось у людей, стоящих много выше вас по положению. Хорошо, препятствовать не буду. Но лишь в том случае, если прочие усилия не дадут результата.

Людей, стоящих много выше меня, не связывают с Даву особые отношения. Маре вышел на связь со мной не по своей воле — за его спиной маячил маршал. И я знаю, что ему предложить.

— Благодарю, ваше императорское величество! — поклонился я.

— И еще, Платон Сергеевич, — сказал царь. — Приведите себя в надлежащий вид. Офицеры моей Свиты носят аксельбанты вместо горжетов. Обзаведитесь бальным мундиром — в Варшаве это не составляет труда. Завтра в мою честь дают бал, извольте присутствовать и танцевать.

— Прошу простить, ваше императорское величество, — повинился я. — Танцевать не смогу — не обучен.

— Наконец-то у вас нашелся недостаток, — улыбнулся Александр. — А то право неудобно: в моем окружении появился офицер, состоящий из одних достоинств. Каково прочим? Не умеете — не танцуйте, но присутствовать извольте.

— Непременно, ваше императорское величество, — заверил я…

Приказ царя обошелся мне в кругленькую сумму — даже вспоминать не хочется. Местные портные драли безбожно. Не из патриотизма — какой патриотизм у евреев? Делали гешефт: спрос на их услуги превышал предложение. В занятой русской армией Варшаве балы следовали один за другим и везде ждали военных. Собственно, для них балы и давали — магнатерия замаливала грехи. Не успев приехать в Варшаву, я уже получил несколько приглашений. Нечему удивляться: прислуга во дворце большей частью из поляков и уже настучала кому нужно. Знали бы эти графы и князья, кого зовут!

Как бы то ни было, в назначенный день и час я прибыл на бал. Гости еще съезжались, и я прошел по ярко освещенному хрустальными люстрами залу, наблюдая себя в высокие зеркала. Ну, и рожа у тебя, Шарапов![7] Ладно, рожа, но наряд! Белые кюлоты до колена, белые же шелковые чулки, туфли с пряжками. На правом плече пышный золотой аксельбант. Еще губы подкрасить — и пожалуйте в бар «Голубая лагуна».

Царь появился, когда все собрались. Рука об руку с супругой Александр прошествовал через живой коридор из склонившихся в поклоне придворных и других гостей. Возле некоторых останавливался, милостиво говорил несколько слов и шел дальше. Я затесался подальше, но царь меня разглядел и поманил ладошкой. Пришлось, расталкивая дам и их спутников, выходить на всеобщее обозрение.

— Вижу, что исполнили мой приказ, — заключил Александр, окинув меня взглядом. — Мундир в надлежащем виде и сидит отменно. Дамы и господа! — обратился он к присутствующим. — Позвольте представить офицера моей Свиты, человека, упокоившего Бонапарта и спасшего жизнь своему государю, графа Платона Сергеевича Руцкого. Прошу любить и жаловать. К сожалению, — улыбнулся он, — вынужден огорчить присутствующих здесь барышень — Платон Сергеевич женат. И еще он не танцует — не обучен. Воевать у него получается лучше.

Царь засмеялся своей шутке, вслед ему захихикали и другие. Я стоял, чувствуя себя полным идиотом. Милостиво кивнув мне, Александр под руку с женой прошел в конец зала. Распорядитель стал выстраивать пары для мазурки. Оркестр заиграл мазурку. Воспользовавшись суетой, я отошел в уголок, надеясь затеряться. Не тут-то было. Внезапно от толпы гостей отделилась дама в платье персикового цвета и решительно направилась ко мне. Орлова! Я мысленно вздохнул: будут ездить по ушам.

— Здравствуйте, Анна Алексеевна! — поклонился, когда графиня подошла ближе.

— Негодяй! — прошипела она. — Клялся мне в любви, а сам женился на другой!

Никому я не клялся, но как объяснять это разъяренной женщине?

— Прошу меня великодушно простить, — повинился я. — Так вышло.

— И кого мне предпочел? Наверное, какая-то провинциальная дворяночка? Чего тебе не хватало?

— Мы не созданы друг для друга, Анна Алексеевна, — покрутил я головой. — Между мной и вами пропасть. Кто я? Вчерашний мещанин волею случая ставший дворянином и графом. Вы же знатная дама и самая завидная невеста империи. Вам под стать князья или генералы, причем, не из последних. Чем плох, к примеру, Милорадович?

— Откуда ведаешь, что он ухаживает за мной? — удивилась Анна.