Кровь на колёсах

Рука Нырова потянулась к стакану с водой. Он пытался налить воды из графина, но рука плохо слушалась и вода разлилась по столешнице. Пашуков, сидевший в стороне от коллеги, достал носовой платок и начал вытирать воду со стола.

— Как вы могли такое подумать? У меня и в голове не было подобных мыслей, — произнес Ныров. — Вы все передергиваете!

— Извините, товарищ полковник! Я русский человек, и мы с вами не на дипломатическом приеме. Как вы меня спрашивали, так я и понимал! Правда, мне до сих пор не ясно, для чего вы собираете компромат на брата замминистра? Это ваша личная инициатива или чей-то приказ?

Ныров, открыв рот, попытался что-то ответить, но передумал и замолчал.

«Не переиграй, — одернул я себя. — Сбрось обороты, иначе от испуга они натворят черт знает что!»

В кабинете повисла тишина, прерываемая глубокими вздохами Нырова.

— Александр Александрович! Вы извините меня за прямоту. Я человек простой и не привык крутить в этой жизни. Не думаю, что вы все эти вопросы задавали мне с каким-то умыслом. Просто, наверное, так у вас случайно получилось? Вы, наверное, догадались, что я не стану звонить в Москву, это не в моих правилах. И еще. Я бы не хотел с вами ссориться. Мне враги, а тем более в Москве, не нужны, — примирительно улыбнулся я.

Мои слова, как зерна падали на подготовленную почву.

Лицо Нырова снова стало приобретать вполне нормальное человеческое выражение. Бледность исчезла, и даже появилась заискивающая улыбка.

— Виктор Николаевич! Вы все правильно поняли. Это были не совсем тактичные вопросы. Вы же знаете, я немного работал в уголовном розыске, ну и решил слегка прощупать вашу лояльность к шефу. Завтра мы с Пашуковым вылетаем в Москву, а сегодня приглашаем вас в ресторан, чтобы, как бы это лучше выразиться, обмыть отвальную. Вы не откажете нам в этой просьбе?

— Хорошо, — почти дружески согласился я, — когда встречаемся?

— В восемь вечера, — обрадовался Ныров. — Так что, до встречи!

Они поспешно вышли из кабинета, а я откинулся на спинку кресла и облегченно вздохнул.

«Ну и молодец ты, Абрамов, здорово их развел. Как они испугались, когда услышали, что собираешься звонить Лазареву. Особенно Пашуков — на нем просто лица не было. По всей вероятности, вся эта затея исходила от Нырова, а Пашуков оказался случайно пристегнутым.

Ныров и Пашуков шли по коридору городского отдела милиции, направляясь на выход.

— Слушай, Юрий Иванович, — обратился к коллеге Ныров. — Как думаешь, Абрамов нас писал на магнитофон? Я думаю, что он весь наш разговор записал, поэтому несколько раз и переспрашивал, кто за нами стоит. Ну и сука же!

— Да, влетели мы в историю, товарищ полковник, — подтвердил Пашуков. — Ну и рыба этот Абрамов. Недаром его здесь все боятся, начиная с начальника местной милиции. Умный, а самое главное хитрый, сука, знает, как перевести разговор. Я смотрел на вас и думал, что вы как-то схитрите, догадаетесь, что и как спросить, а вы напрямую — расскажи о Лазареве! А, кстати, Александр Александрович! Что вас так заинтересовал этот Лазарев? Вы думали, что Абрамов испугается и начнет оправдываться? Абрамов, похоже, не из тех.

Они вышли на улицу и направились в гостиницу.

* * *

В восемь часов вечера я сидел в ресторане гостиницы и внимательно слушал болтовню московских гостей.

— Сан Саныч, — обратился я к Нырову, — надеюсь, справка о работе бригады будет вполне лояльной, без негатива?

— Не переживайте, Виктор Николаевич, все будет нормально, — заверил Ныров. — Ведь бригада сама по себе работает хорошо, и претензий к ней у нас нет.

Я медленно, столик за столиком, обводил взглядом публику, присутствующую в ресторане, и старался отыскать знакомые лица. Мой взгляд остановился на крайнем столике от входа. Там сидел начальник городского отдела милиции Кунаев. Увидев меня, он кивком поздоровался, а затем с Ныровым и Пашуковым.

Ныров, глядя на Кунаева, заявил:

— Хороший мужик этот Кунаев, настоящий начальник. Каким бешбармаком он нас угощал, Виктор Николаевич, пальчики оближешь!

— Да, люди Востока, в отличие от нас, уважают своих гостей, — не без намека произнес Ныров. — Для них гостеприимство — главная черта в жизни.

— Наверное, вы правы, — продолжил тему Пашуков, — восточные люди — это особая категория. Они улыбаются всегда — когда встречают гостей и когда режут горло этому гостю. Такой уж у них менталитет.

— Да не сгущайте вы краски, — воскликнул Ныров, — мы с вами живем в государстве, которое успешно вывело народ Казахстана из средневековья в социализм. Все эти дикие пережитки в прошлом.

— А вы знаете, что лидер преступной группировки, которая действовала в Аркалыке почти два года, является зятем этого начальника милиции? Сейчас он объявлен во всесоюзный розыск.

— Неужели? — неподдельно удивился Ныров. — Никогда бы не подумал! А почему он тогда до сих пор на должности?

— В этом и заключается местный менталитет, как высказался товарищ Пашуков. Здесь, помимо законов, большое значение имеют связи. Они и решают — быть ему начальником милиции или не быть. Пока он, видно, устраивает этих людей, решает их проблемы.