Кровь над короной

Теперь даже те, кто наследует престол, и захоти повернуть все обратно, не смогут ничего сделать. По объявленному манифесту, все государственные, кабинетные, бывшие монастырские и прочие крестьяне, не могли передаваться государством в крепостную собственность. Да, в интересах державы их могли переселять в иные места или приписывать для работы на заводах, брать в армию рекрутов в потребном числе, обкладывать дополнительными налогами в пользу казны – но сделать крепостными не смог бы даже он сам, если бы захотел.

Не воля, конечно, но что-то очень близкое к ней. Понятно, что заводчики и фабриканты будут просить приписать деревеньки к производству, они ведь привыкли получать от государства в виде помощи баснословно дешевую, практически рабскую силу. Вот только через семь лет они «обломятся от халявы», вынуждены будут прибегать уже к вольнонаемному труду. Так что ограничат свои аппетиты поневоле и начнут перераспределять доходы, оставляя себе уже не львиную долю прибыли, а «урезывая осетра» в пользу фонда заработной платы.

Взращивать олигархию типа «демидовского семейства», Иван Антонович не собирался. Теперь развивающиеся капиталистические отношения получат подпитку от значительной части лично свободного крестьянства, представители которого начнут уходить в города в поисках лучшей доли. А там, в сплаве с ремесленниками начнет формироваться профессиональный пролетариат. И как следствие урбанизации получит мощный толчок вся экономика, совершая постепенный переход от аграрной к индустриальной. Но то дело очень долгого времени, процесс десятилетий…

Взгляд Иоанна Антоновича остановился перед стоящей на особицу от горожан и знати, небольшой на первый взгляд, но достаточно многочисленной нарядной, сплоченной группой. То были послы и посланники иностранных государств со своими миссиями, а также прибывшие на коронацию гости, причем в очень высоких рангах, даже весомых, в глазах всех собравшихся на празднование.

Датская королевская чета – Король Фредерик, милый и добродушный горький пьяница, начавший опустошать царские запасы отличного алкоголя сразу по прибытию в Петербург. И с ним королева Юлиана-Мария, младшая сестра Антона-Ульриха, родного отца Иоанна Антоновича, особа 35 лет со склочным характером. Но ей можно было простить это – она единственная из родственников, кто писала русским императрицам, ходатайствуя за брата и племянников. Даже просила их отправить всех в Данию, гарантируя, что никто не станет претендовать на русский трон.

Прибыла в Москву и огромная по числу Брауншвейгская родня. Герцог Карл, старший на год брат отца, лицемерно улыбающийся и искательно заглядывающий в глаза племяннику, что уселся на российский престол, к величайшему их удивлению. Теперь приходилось демонстрировать горячие чувства, с надеждой урвать от царя «вкусные плюшки». Рядом с ним стояла герцогиня Филиппа-Шарлотта, родная сестра прусского короля Фридриха, чтоб ему долго икалось, «родственничку».

Еще один дядя стоял наособицу – Людвиг-Эрнст, генерал-капитан Нидерландов, опекун малолетнего штатгальтера Вильгельма Оранского. Вот с этим родичем Иван Антонович решил установить самые теплые отношения, дабы не зависеть на морях от одной Англии.

А вот следующие прибывшие в Москву сестры и братья отца стояли в «прусской группе», как он их мысленно окрестил. Первой по рангу шла сама прусская королева Елизавета-Кристина, тепло его обнявшая. Судя по ее лицу, и почерневшим зубам, жилось замужней тетке несладко. Еще одна тетка оказалась, к величайшему удивлению Ивана Антоновича, родной сестре свояченицей, как ни крути. Вдова брата короля Фридриха, Августа Вильгельма, Луиза-Амалия стояла рядом с сыном, двадцатилетним кронпринцем Фридрихом-Вильгельмом, который таким образом приходился ему одновременно двоюродным братом.

«Мама, я худею! Как тут все запутано! Вон там еще дядя притаился – Фердинанд, в чине прусского фельдмаршала, и тетя София-Антония, со своим мужем герцогом Эрнстом-Фридрихом, блин горелый – сразу не выговоришь – Саксен-Кобург и хрен его знает какой еще. Плодовитый у меня дедушка – настрогал детишек уйму – и это добрая половина уже умерла, да еще аббатиса не приехала. Зато владения у них нищие, и от «доброго дядюшки Фрица» зависимые с потрохами, чтоб ему русское серебро боком вышло и зад раздуло, фальшивомонетчику! И не придерешься к паскуде – кто с утра встал, того и тапки!

Еще и цезарские родственнички, от двоюродной тетки императрицы Марии-Терезии – откуда их столько набежало?! Так, четыре штуки – надо будет их приласкать, чтоб пруссаки взъелись. Вон тот мужеложец, брат «дядюшки» принц Генрих, тот самый, что в будущем может стать монархом еще несуществующих США. Блестящий полководец и черный ворон дипломатии – на переговоры приехал, к бабке не ходи. Ну что же – завтра переговорим по поводу мемельского инцидента. Может, еще удастся что-то из них вытрясти вкусненького – от паршивой собаки хоть шерсти клок!»

Глава 6

Киль

Вдовствующая герцогиня Голштинии

Софья-Фредерика

вечер 28 сентября 1764 года

– Как вы себя чувствуете, Алексей Григорьевич?