Кровь Рима (ЛП)

Ответа не последовало. Только жужжание мух. В свете, проникающем с улицы, он увидел еще три тела. Голая женщина лежала на подстилке, ее голова была повернута набок, темные глаза смотрели прямо на Макрона. Ее ноги были широко раздвинуты, засохшая кровь покрывала лобковые волосы и пятнала бедра. На полу рядом лежали еще два обнаженных тела. Девочки, не больше десяти-двенадцати лет. Из задней части дома раздался громкий рык и звук скрежета ножек стула или стола по каменному полу.

- Кто там? – требовательным тоном спросил Макрон.

Через мгновение в комнату ввалился один из иберийцев. В одной руке он сжимал бурдюк с вином, в другой – копье. Острие и первые два фута древка были покрыты засохшей кровью, и он пьяно ухмыльнулся, увидев римского офицера. Ибериец начал что-то бормотать на своем языке, жестикулируя копьем в сторону тел, имитируя женский крик, а затем рассмеялся.

- Чертов варвар, - прорычал Макрон.

Ибериец был слишком пьян, чтобы распознать опасный тон в голосе римлянина, неуклюже подошел к нему и протянул свой бурдюк. Макрон отмахнулся от него и оттолкнул мужчину назад.

- Я не буду пить с тобой, ты, ничтожный ублюдочный убийца.

Веселость иберийца мгновенно исчезла, он взял копье в обе руки и повернул покрытое кровью острие в сторону центуриона. Макрон усмехнулся: - Хорошо ли подумал о своих шансах поднимая свое оружие против достойного противника, а? Ну что ж, продолжай, друг мой.

Ибериец замешкался, Макрон хлопнул себя рукой по груди и прорычал: - Давай! Прямо здесь, если ты считаешь себя достаточно сильным! Такой храбрый ублюдок, как ты, может убивать женщин и детей? Давай!

Губы мужчины скривились в рычании, и он бросился на римлянина. Макрон увернулся, вырвал правую руку, схватил древко и отбросил его в сторону, заставив мужчину потерять равновесие. Затем он ударил левым кулаком в голову иберийца, сбив его с ног. Отпустив копье, он упал на землю и мгновение лежал неподвижно, а затем застонал. Макрон встал над ним и поднял копье, готовый нанести удар в горло мужчины. Ибериец моргнул, а затем его глаза широко раскрылись, когда он увидел острие копья всего в нескольких дюймах от себя. Он начал жалобно лепетать и умолять, и решимость Макрона сменилась презрением.

- Ты этого не стоишь.

Он поднял руку, и ибериец в панике вскрикнул, затем Макрон метнул копье в дверной проем в конце комнаты и услышал, как оно треснуло о каменную кладку. Он с отвращением плюнул на мужчину, когда тот свернулся в клубок на боку, прижав колени к груди, и Макрон отвернулся, вернулся на улицу и зашагал прочь так быстро, как только его могли нести ноги.

Когда Макрон вышел на главную рыночную площадь в самом центре города, он увидел, что другой центурион заметил его и подбежал.

- Господин! - Центурион Игнаций взмахнул рукой, привлекая внимание Макрона. - Я нашел его. Я нашел трибуна Катона.

Макрон почувствовал, как прилив облегчения пронесся через него, прогоняя мрачные мысли.

- Живой?

Игнаций заколебался: - Да, господин. Живой.

- Что такое? Говори!

- Лучше тебе самому увидеть. Идем. Следуйте за мной.

Они покинули площадь и пошли по улицам, проходя мимо все новых трупов и отрядов пьяных солдат, и более трезвых людей, ищущих ценности, когда офицеры проходили мимо. Затем Игнаций остановился перед дверью, у которой стояли два преторианца.

- Он там, господин.

Макрон встал на пороге и оглядел маленькую комнату, увидев своего друга, прислонившегося к стене с ребенком, свернувшимся калачиком у него на коленях.

- Катон, слава Юпитеру, ты жив. Ты заставил меня поволноваться, мой мальчик, не могу не сказать тебе…

Катон, казалось, не заметил его, а затем нахмурился и произнес: - Хммм?

- Катон? Ты ранен?

Макрон вошел в комнату и увидел, что с одной стороны есть небольшое закрытое ставнями окно. Он отодвинул засов, открыв железную решетку, сквозь которую яркий свет развеял мрак и упал прямо на Катона и мальчика, которого Макрон теперь мог разглядеть. Кожа последнего была бледной, и не было никаких признаков жизни. Затем он заметил кровь, размазанную по доспехам Катона и испачкавшую его тунику и руки.

- Игнаций! Пошли за хирургом. Трибун ранен.

Свет заставил Катона уклониться от него, прищуриться, и теперь он пробормотал: - Я не ранен... Я в порядке. В полном порядке. - Его правая рука начала гладить волосы мертвого ребенка, и Макрон увидел, что она дрожит. Он присел на корточки рядом с другом и увидел растерянное выражение на его лице, когда Катон продолжил: - Я просто устал... Очень устал. Вот и все. Мне просто нужно немного отдохнуть.

Его слова были невнятными, он полуговорил, полубормотал, а в манере поведения чувствовалась неясность, которой Макрон никогда раньше не замечал. Он протянул руку и коснулся плеча трибуна.

- Мы разберемся с этим. Позволь мне отвести тебя в лагерь. Тогда ты сможешь отдохнуть. Я обо всем позабочусь.

Катон не протестовал, как Макрон и ожидал, только кивнул.

- Вот, позволь мне… - Макрон наклонился вперед, чтобы поднять мальчика. Катон мгновенно схватил тело и прижал его к себе, конечности и голова ребенка безжизненно раскачивались.