Кровь слепа

— Квартира эта не в личной собственности, — сказал детектив. — Всем кварталом владеет ближневосточная инвестиционная корпорация, базирующаяся в Дубае.

— Квартиру кто-нибудь арендует?

— Это одна из трех незанятых.

Окончив разговор, Фалькон вдруг увидел Алисию — невозмутимая бледность, подчеркнутая ярко-красной помадой и иссиня-черной пышностью волос. Она спокойно ждала такси в вестибюле. Он поздоровался. Расцеловались, и она дружески стиснула его плечо, довольная, что вновь слышит его голос. Он сказал ей насчет такси.

— Я уж двадцать минут его здесь жду, — с досадой пожаловалась она. — Что происходит со здешним народом?

— Такси из Севильи, — сказал Фалькон. — Все одним миром мазаны.

— Как жизнь? — спросила она.

— Сложная, — отвечал он.

— Похоже, дефолт на нашем поколении отразится сильнее всего, — сказала она.

Фалькон рассказал ей о похищении младшего сына Консуэло и о том, как это повлияло на их отношения. На Алисию рассказ этот произвел сильное впечатление, и она сказала, что обязательно позвонит Консуэло.

— С ума она сошла, что ли!

— Только не говорите от моего имени, — предупредил Фалькон.

— Разумеется.

Они вышли к стоянке, где головы обоих обручем охватил иссушающий зной. Фалькон открыл ей дверцу и, показав водителю полицейское удостоверение, многозначительно взглянул на включенный счетчик. Водитель тут же обнулил его, и такси умчалось прочь.

Когда в комнату для свиданий, выделенную начальником тюрьмы, стражники ввели Кальдерона, тот выглядел так, что у Фалькона мелькнула мысль, не отправить ли его назад в камеру. Усадив заключенного, стражники вышли. Кальдерон порылся в карманах в поисках сигарет, потом закурил и, затянувшись, покачнулся на стуле.

— Зачем явился, Хавьер? — спросил он.

— Как чувствуешь себя, Эстебан? Вид у тебя несчастный. Измученный.

— Как у помешанного? — прервал его Кальдерон. — Выбирай на свой вкус. Любое определение подойдет. Знаешь, раньше я этого по-настоящему не сознавал, а теперь понял, что спрятаться, укрыться где-нибудь во время этой психо… так называемой терапии попросту невозможно. Понимаешь? Больше всего это похоже на ампутацию. Психоампутацию, удаление из мозга злокачественных, гнилостных воспоминаний.

— Я сейчас на стоянке видел Алисию.

— Эта уж не расколется, ничем себя не выдаст, — сказал Кальдерон. — Думаю, что психоаналитики похожи на игроков в покер, за исключением того, что своих карт и сами не знают. Ну и что она сказала тебе интересного?

— Насчет тебя — ничего. Она очень тактична. Не сказала даже, зачем она здесь, — отвечал Фалькон. — Наверное, тебе не следует считать это ампутацией, Эстебан. Ампутировать воспоминания невозможно, как невозможно и укрыться от них полностью и без последствий. Можно только осветить их, точно лучом прожектора.

— И на том спасибо, Хавьер, — сказал Кальдерон покорно, словно сдаваясь. — Посмотрим, станет ли мне теперь чуточку легче. Доктор Агуадо поинтересовалась, чего я жду от наших сеансов. Я сказал, что хотел бы знать, убил я или нет. Забавно. Очень похоже на начало следствия. Сперва она выдвигает предположение: Кальдерон ненавидит женщин. Представляешь? Я — женоненавистник! Затем начинается выуживание из меня всяческой банальщины: как я презираю свою дуру-мать, как обошелся со своей подружкой, которая не оценила моих стихов.

— Твоих стихов?

— Я ведь в писатели метил, Хавьер, — сказал Кальдерон, поднимая вверх палец. — Но это все дела давние, и углубляться в них нет смысла. Так зачем ты здесь?

— Мы немножко продвинулись в расследовании убийства Инес, после чего уперлись в стену.

— Давай выкладывай, Хавьер. Не ходи вокруг да около.

— Я взял в разработку Марису.

— Похоже, ей несладко пришлось.

— Похоже, не только я один тому виной, — сказал Фалькон и рассказал ему о дисках, на которых была заснята Маргарита, о звонках с угрозами и о похищении Дарио.

— Ты лучше моего умеешь скрывать свое внутреннее смятение, Хавьер.

— Тут роль играет практика, — сказал Фалькон. — Так или иначе, я поручил Кристине Феррере побеседовать с Марисой, и, будучи под градусом, она призналась, что вступить в связь с тобой ее заставили.

— Кто заставил?

— Те, кто держат у себя в плену ее сестру. Русская криминальная группировка.

Кальдерон, не поднимая глаз, пыхтел сигаретой.

— А от тебя, Эстебан, я хочу узнать одно: каким образом произошло твое знакомство с Марисой? — спросил Фалькон. — Кто познакомил вас?

Последовала секундная пауза. Кальдерон откинулся в кресле, прищурился:

— Она умерла, правда? И ко мне ты пришел потому, что она больше не может давать тебе показания.

— Ее убили прошлой ночью, — сказал Фалькон. — Мне очень жаль, Эстебан.

Кальдерон подался вперед. Наклонившись через стол, он вглядывался в лицо Фалькона.

— Чего же тебе жаль, Хавьер? — вопросил он, теребя пальцами грудь. — Ты жалеешь меня, потому что думаешь, что я ее любил, в то время как она трепалась со мной, выполняя чье-то поручение?