КРОВЬ СО ЛЬДОМ (СИ)

Скарлетт хмурит брови и изучает его долгим внимательным взглядом. Её руки пересекаются на груди.

— «Законы Флориды не могут быть выше законов Божьих».

Ричард замолкает.

— Что? – изумление рвётся наружу сдавленным смешком. — Откуда ты…

— Да. Твоя речь напомнила мне то, что говорил Тед Банди. По сути, – смотрит претенциозно, – ты просто перефразировал.

Рик показательно похлопал в ладони.

— Бурные овации. Не думал, что заметишь.

— Готова поспорить, – начинает Гилл, отворачиваясь, – что ты принял меня за конфету в блестящей обёртке.

Пара отдаляется от оснастки, возвращаясь в узкий коридор, из которого пришли. Снизу слышатся восторжённые выкрики.

— Я не кидаюсь на блёсточки, – контратака.

— Баркер, ты зануда, – закатывает глаза. — Это метафора. Всего-навсего. Не придирайся к словам, – он видит, как её рука тянется ко рту; вернее, большой палец с обломавшейся искусанной ногтевой пластиной.

— Хочешь сказать, что представляешь из себя нечто большее? – вдалеке виднеются толстые металлические прутья.

— Ты не веришь мне? – обнимает себя за плечи, стройно вышагивая вперёд и смотря на ряд холодных камер.

— Аналогичный вопрос, – руки снова в карманах.

— Требуется доказательство?

Скарлетт останавливается возле камеры. Склоняет голову набок и вытягивает руку вперёд, задевая металл.

Внутри – темнота, в которую она вдумчиво вглядывается в попытках рассмотреть пристальнее. Сквозняк. Сырость.

Она перебирает пальцами по прутьям, как по струнам арфы, и от этого жеста у него внутри всё начинает переворачиваться.

— Думаешь, я настолько тупая, что не замечаю, как ты на меня смотришь? – ровным тоном спрашивает Гилл; он молчит.

Молчит, ведь сердце начинает биться чаще; не в груди, где-то в горле.

— Я могла бы подумать, что раздражаю тебя. Могла бы, если бы не замечала.

Во рту пересыхает.

— О чём ты? – держит маску на лице до тех пор, пока она не врастает в кожу.

— Видишь ли, Ричард, – Скарлетт поворачивается к нему спиной и хватается за прутья, припадает к камере, как в каком-то фильме, название которого ему никак не удаётся вспомнить. — Когда ты раздражаешь человека до трясучки, он похож на кота, у которого шерсть дыбом. Когда ты кого-то раздражаешь, он не носится с тобой, а пытается избавиться. Вернуть былое чувство комфорта.

Он неотрывно смотрит на то, как Гилл сползает вниз. Коридор пуст, а она опускается на колени, словно играет на камеру: с артистизмом сжимает металл, вздыхает и говорит так эмоционально, что он чувствует себя зрителем.

Чего?

— Но в тебе этого нет. Знаешь, как говорят… Зеркало – глаза души, так ведь?

— Допустим, – он не может не смотреть, ведь Гилл с лицом мученицы поворачивается к нему и заводит руки за спину, проталкивает между прутьев, имитирует надетые на запястья стальные браслеты.

— У тебя нет души, – бросает Скарлетт, морщась, как будто от боли. Она садится на пол, прижимаясь к камере спиной, выпрямляет ноги и расслабляет шею с глубокой раной. Раной, оставленной его зубами.

— Да, знаю, – рваным полушёпотом с его губ; Баркер заворожен непонятной, чарующей, неестественной картиной.

— Ты компенсируешь это, – протягивает так медленно. — Кажется, я знаю, чем.

Ричард опускается рядом с ней; девушка хнычет, словно раненная, качает головой из стороны в сторону, так, что он начинает ей верить.

— Боль. Упиваешься чужой болью, верно? – наклоняется к нему, переходит на шёпот, держит руки за спиной.

Скарлетт дышит драмой.

— Ты был так… – в её глазах блестят слёзы. — Так счастлив. Так счастлив, когда я вскрикнула от боли. Я слышала. В твоём голосе, ты улыбался, – её голос ломается, а представление набирает обороты.

— Да, Скарлетт, – бормочет; её губы всего в миллиметре, он слышит дыхание и изнывает от желания прокусить ей артерию. — Ты права.

Она взвизгнула, как если бы её ударили током. Грудная клетка вздымается медленно, девушка расслабляется всем телом, быстрее прогоняет затхлый воздух через дыхательные пути.

Гилл судорожно глотает кислород, теперь уже бьётся, как в припадке, пытается что-то сказать, но внезапно затихает.

Её голова падает набок.

Взгляд синих глаз застывает на лице Ричарда.

Рот открывается, когда по щеке вниз скатывается слеза, оставляя после себя тонкую дорожку.

Рик поднимает левую руку, смотря на циферблат.

— Время смерти – 5:28 после полудня.

Скарлетт не дышит.

Воображение рисует её в его постели – задушенное, бездыханное тело без единого изъяна.

Ему не нравится, и Баркер мотает головой, надеясь, что это поможет чёткому изображению рассеяться.

— Надо бы подготовить свидетельство, – с деловитым видом он берет её подбородок и наклоняет голову девушки вправо. Сжимает руку крепче. До тех пор, пока она не просыпается.

Скарлетт впивается зубами в его ладонь.

Его обжигает болью, когда челюсти стискиваются крепче, словно намереваясь выгрызть все его кости и разодрать руку.

Желваки напрягаются.

Нить слюны на его коже.

Девушка не прерывает зрительного контакта, не выпускает плоть из ротовой полости. Глаза не выражают ничего, а его вот-вот начнёт трясти, ведь с каждой секундой выдерживать боль становится сложнее.