Кровь среди лета

Она легла на кровать и уставилась в потолок, чувствуя в теле непонятное возбуждение. Было слышно, как вокруг копошились мыши. Они грызли дерево и возились за обоями. Ребекка постучала в стенку, и на некоторое время шорох стих. Однако потом все началось опять.

Ребекка улыбнулась и закрыла глаза. Она уснула, не раздеваясь и не почистив зубы.

Ей снилось, что она сидит на плечах у папы. Пришла пора собирать чернику, и отец несет за спиной плетеный короб. Ему тяжело тащить на себе и ягоды, и дочь.

— Держись прямо, — предупреждает он ее, наклоняясь под свесившимся с дерева лишайником.

За ними идет бабушка. На ней синяя синтетическая кофта и серая шаль. По лесу она передвигается осторожно, стараясь не поднимать ноги слишком высоко, и при этом сильно размахивает руками. С ними две собаки. Лайка Юсси держится бабушки, а щенок Яки, непонятной породы, но, очевидно, с примесью шпица, бегает вокруг отца. Яки беспокоен, он жадно нюхает воздух, носится туда-сюда, иногда исчезает из поля зрения, и его лай доносится откуда-то издалека.

Вечером Ребекка ложится спать в избушке у очага, подложив вместо подушки под голову папину куртку, а взрослые снова отправляются в лес за ягодами. Ближе к ночи в лесу по-прежнему тепло, хотя тени становятся длиннее. А огонь зажигают, чтобы отпугнуть комаров. Собаки топчутся вокруг Ребекки, тыча ей в лицо носами, и отбегают прочь, прежде чем она успевает их погладить или потрепать за загривок.

~~~

Золотая Лапа

Это случилось в конце зимы, когда солнце уже согревало землю, поднимаясь над вершинами деревьев. Подтаявший снег соскальзывал с веток тяжелыми комьями. Не лучшее время для охоты. Трудно преследовать добычу, если днем размякший наст проваливается под тяжестью тела, а ночью подмерзшая корка ранит лапы.

У старшей самки началась течка, и она стала раздражительной и беспокойной. Могла цапнуть или облаять любого подошедшего слишком близко. Сейчас она мочилась, задрав лапу так высоко, что ей было трудно удерживать равновесие. Сгрудившиеся позади самцы полностью зависели от ее капризов. Они рычали и выли, то и дело между ними вспыхивали поединки. Молодые волки беспокойно рыскали с краю поляны. Самцам постарше все чаще приходилось ставить их на место. Особенно тяжело стало поддерживать порядок во время еды.

Золотая Лапа — сводная сестра старшей самки. Два года назад примерно в это же время нынешняя старшая бросила вызов прежней. У той тогда приближалась течка, и она также утверждала свой статус. Старуха приблизилась к сводной сестре Золотой Лапы, вытянула седую шею и угрожающе зарычала, оскалив клыки. Однако вместо того чтобы попятиться, поджав хвост, нынешняя старшая приняла вызов. Шерсть на ее спине встала дыбом, и она взглянула сопернице в глаза. Дело решила схватка, продолжавшаяся не более минуты. Глубокой раны на шее и разорванного уха оказалось достаточно, чтобы старуха отступила. Сводная сестра Золотой Лапы изгнала ее из стаи и сама стала старшей самкой.

Золотая Лапа никогда не претендовала на это место и теперь не выступала против сводной сестры. Тем не менее та часто ее задевала. При случае легко хватала челюстями за нос и вела за собой на виду у всей стаи. Золотая Лапа послушно следовала за старшей, сжавшись в комок и стараясь не смотреть ей в глаза. Молодые волки беспокойно топтались на месте и сновали из стороны в сторону. Потом Золотая Лапа покорно облизывала морду старшей. Она не хотела ссориться.

Старшую обхаживал серебристо-серый вожак. За прежней он ходил, бывало, неделями, пока она не решалась наконец уступить. Нюхал ее зад и рычал на других волков, если те подходили слишком близко. А когда она ложилась, трогал ее лапой, как бы спрашивая: «Ну что?»

Теперь вожак лениво лежал в стороне и, казалось, не проявлял к сестре Золотой Лапы ни малейшего интереса. Ему исполнилось семь лет, но желающих занять его место до сих пор не находилось. Еще немного — и ему будет тяжело подтверждать свой статус. А пока он наслаждался теплым солнцем или лизал лапы, время от времени глотая снег. Старшая самка всячески старалась привлечь его внимание: то и дело садилась рядом, мочилась поблизости или просто шныряла у него под носом, виляя мокрым задом и изнемогая от желания.

Наконец он уступил — и стая вздохнула с облегчением. Напряженность сразу пошла на спад.