Кровь среди лета

— Но ведь вы говорили мне, что приехали сюда по работе, — напомнила ей Анна-Мария.

— Да, я помогаю немного. Когда один из совладельцев бюро собрался ехать в Кируну, я увязалась с ним.

«Она на больничном», — решила Анна-Мария.

Свен-Эрик посмотрел на Ребекку с сочувствием.

Хозяйка поднялась, давая гостям понять, что разговор окончен. Они попрощались.

Не успели Свен-Эрик и Анна-Мария отойти и нескольких шагов от дома, как услышали за спиной голос Ребекки:

— Незаконная угроза, может быть?

Они обернулись. Девушка стояла на пороге летнего домика, опираясь на столб, подпирающий крыльцо.

«Как она молодо выглядит!» — изумилась про себя Анна-Мария.

Два года назад это была юная карьеристка, старающаяся произвести впечатление утонченной и богатой особы. Она укладывала длинные волосы в модную прическу, не то что Анна-Мария. Теперь темные пряди у Ребекки стали длиннее и просто выровнены по краям. Она носит джинсы и майку, на лице никакой косметики. Во всем ее облике чувствуется то несгибаемое упорство, которое Анне-Марии приходилось наблюдать по работе у определенного типа подростков. Это были мальчики и девочки, взявшие на себя обязанности своих спившихся или психически больных родителей. Они готовили еду, ухаживали за младшими братьями и сестрами, изо всех сил старались сохранить честь семьи и лгали полиции и социальным службам.

— Я насчет того типа, обезглавившего котят, — пояснила Ребекка. — Это незаконная угроза. Похоже, он намеревался напугать свою бывшую жену. По закону угроза необязательно должна быть выражена в словесной форме. И потом, она действительно испугалась, ведь так? С учетом его поведения в отношении ее, этого, думаю, должно быть достаточно, чтобы запретить ему свидания с детьми.

Когда Свен-Эрик Стольнакке и Анна-Мария шли по обочине дороги к своей машине, им повстречался желтый «мерседес», в котором сидели Ларс-Гуннар и Винни Винса. Ларс-Гуннар внимательно посмотрел на полицейских. Свен-Эрик поднял руку в знак приветствия. Не так много времени прошло с тех пор, как Винса вышел на пенсию.

— Да, — вздохнул Стольнакке, глядя вслед «мерседесу», завернувшему в сторону кафе Мике. — Ведь он до сих пор живет здесь. Интересно, каково ему с мальчиком?

~~~

Пастор Бертил Стенссон служил обеденную мессу в одной из церквей Кируны. Раз в неделю он должен был причащать городских жителей в это время. В маленьком зале собрались двадцать с лишним человек.

Викарий[24] Стефан Викстрём сидел в пятом ряду возле прохода и жалел, что пришел на службу.

Внезапно в памяти возникла картина. Его отец, тоже пастор, отдыхает на диване после работы. Сам Стефан, тогда мальчик лет десяти, стоит рядом и о чем-то болтает без умолку. Он как будто что-то держит в руках и хочет показать отцу, Стефан не видит, что именно. Но папа отгородился от него газетой, словно занавесом. Вдруг Стефан начинает плакать, а за спиной слышится умоляющий голос матери: «Ты мог бы уделить ему хоть минутку внимания? Ведь он ждал тебя целый день». Краешком глаза Стефан замечает на матери передник, как видно, время обеда. И вот папа опускает газету. Он раздражен: ему не дают даже немного расслабиться да еще и обвиняют в чем-то.

Отец Стефана давно уже умер, бедняжка мать тоже. Но эта месса снова заставила его почувствовать себя ребенком, нуждающимся во внимании взрослых.

Стефан не хотел приходить сюда. Словно какой-то внутренний голос настойчиво отговаривал его. Тем не менее он пошел. Он убеждал себя, что идет на службу не ради пастора, а потому, что хочет причаститься.

Стефан полагал, что с уходом Мильдред жизнь станет проще, но оказалось наоборот: все слишком усложнилось.

«Как в притче о блудном сыне», — подумал Стефан.

Он во всем слушался пастора и заботился о нем, как об отце. Чего он только не делал за эти годы для Бертила! Брал на себя скучные похоронные церемонии, утомительные службы в больницах и домах престарелых, помогал Стенссону в бумажной работе. Бертил неосторожно обращался с документами, не запирал дверей, а ведь по вечерам в пятницу в церковь на занятия приходили подростки.

Пастор был тщеславен. Он целиком взял на себя сотрудничество с руководством ледяного отеля в Юккас-ярви, венчания и крещения в ледяной церкви. Любое мероприятие, имеющее хоть малейший шанс попасть на страницы местной прессы, будь то создание кризисной группы после автокатастрофы или молебен в саамской администрации, связывалось в первую очередь с его именем. При этом пастор хотел иметь свободное время, поэтому Стефану ничего не оставалось, как заменять, помогать, быть на подхвате.

А Мильдред Нильссон досталась роль блудного сына. Именно таким он, вероятно, был, пока оставался дома и порядком досаждал отцу своей неорганизованностью и неугомонностью.

Все думали, что именно Стефан страдает от Мильдред больше всех, и ошибались. Просто Бертил лучше умел скрывать свои чувства.