Кровь за кровь

– Соседка… бывшая. Это когда я жил на улице Снегиревской… – Тертышный назвал точный адрес. – Темрюковы они. Лизаветой звали… Представилась два года назад.

– Имя, фамилия внука? – резко спросил Плат.

– Валеркой кличут. Фамилию не знаю. Он сын дочери Темрючихи.

– Где живет?

– В городе… – неопределенно ответил Тертышный. – Валерка не говорил, а я не спрашивал.

– Он объяснил, зачем ему морозилка?

– Сказал, что хочет подработать. Сами знаете, что сейчас почти все заводы стоят. Довели… демократы… – Это слово он произнес как ругательство, с ненавистью.

– Почему он сам не взял?

– Паспорт украли. А без документов куда сунешься?

– И вы так просто, по старому знакомству, отдали ему вещь, которая стоит как подержанная машина? Не зная ни адреса Валерки, ни его фамилии? – Плат скептически ухмыльнулся.

Впервые за время нашей беседы Тертышный смутился и заерзал по скамье. Ему до смерти не хотелось говорить всю правду, но внутренний голос подсказывал бывшему гэбисту, что мы не отвяжемся, пока не расколем его до конца. И он абсолютно не сомневался, что в средствах и методах допроса мы не будем очень щепетильными.

– Он оставил залог… – нехотя буркнул старый проходимец.

– Интересно, что этот залог собой представляет? – полюбопытствовал Серега. – Не думаю, что вы продешевили, а потому считаю, что его стоимость находится в пределах трехчетырех тысяч долларов. Не так ли?

– Кольцо…с камушком… – ржаво проскрипел в ответ Тертышный, пряча от нас глаза.

– Это близко к истине… – Плат хищно прищурился. – Кузьма Игнатьевич, у нас есть сильное желание взглянуть на залог. Только не говорите, что вы его вернули! Мы люди недоверчивые и если не найдем понимания, то разберем избу по бревнышку, но колечко отыщем. Не волнуйтесь, мы его у вас не отберем.

Гамма чувств отразилась на топорно сработанной физиономии бывшего гэбиста – от страха и отчаяния, до ненависти и патологической жадности. Будь его воля, он нас живьем закопал бы в землю. Мы нечаянно затронули его ахиллесову пяту – скаредность и страсть к накопительству. Я был абсолютно уверен, что где-то в подполе старый хрыч хранит кубышку с золотом. И боялся, что он уже положил туда "залог" неизвестного Валерки. Если это так, то мы и под пытками не узнаем, где находится его заначка. А то, что Тертышный оставил кольцо себе, как предположил Плат, я уже практически не сомневался.

– Я сейчас… – наконец сказал хозяин избы и вышел в соседнюю комнату, плотно притворив дверь.

Мы не стали его сопровождать – куда он денется? Тем более, как мне успел подсказать Плат, там находилась кладовая с оконцем, в которое могла пролезть разве что кошка.

Возвратившись, Тертышный развернул тряпицу и положил на стол красивый золотой перстень, явно старинной работы, с большим бриллиантом. Да, этот сукин сын не прогадал с залогом, похоже, превратившимся в его собственность – камушек тянул на все пять штук "зеленью", если не больше. И я поневоле восхитился хитроумием неизвестного Валерки, сыгравшего на жадности старика. Будь на нашем месте сотрудники уголовного розыска, Тертышный не выдал бы парня ни под каким соусом из-за боязни потерять эту драгоценность. Но битого гэбиста нельзя было провести на мякине, а потому он прекрасно понимал, что мы к официозу не имеем никакого отношения и что с нами шутки плохи.

Припертый в угол, Тертышный решил потерять малость, чтобы не лишиться всего остального, а возможно и жизни.

Но как же нужно ненавидеть Стеблова, чтобы отдать в чужие руки фамильную драгоценность! Неужто и впрямь похищение Кристины – самая настоящая вендетта? Мы с Платом все больше и больше склонялись к такому варианту, и теперь наши умозаключения получили довольно весомое подтверждение. Если и впрямь Валерка тот самый "слесарь-мороженщик", то мы его со дна морского достанем. Что, впрочем, ни в коей мере не будет гарантировать успех в расследовании дела о похищении Кристины.

Похоже, этот парень – крепкий орешек. И он так просто не сдастся. Ладно, поживем – увидим…

– Вот вам бумага и ручка. – Плат раскрыл свою папку. – Напишите все, что нам рассказали.

В подробностях…

Немного успокоенный Тертышный согласно кивнул…

Закончив бумажные формальности, мы распрощались. К взаимной радости. Берлога старого гэбиста почему-то навевала тоскливое настроение, а потому мне – да, похоже, и Плату – хотелось поскорее выйти на улицу, чтобы глотнуть свежего воздуха.

– Я думаю, не стоит говорить о том, что вы должны держать язык за зубами, – сурово сказал Плат. – Предупреждаю. Если Валерка появится в Богоявленке, немедленно позвоните по этому телефону. – Он написал на клочке бумажки номер нашей конторы. – Обязательно!

– А как же, а как же, мы завсегда… – угодливо закивал старый гэбист, все еще не веря, что мы не отбираем у него фамильную драгоценность семьи Темрюковых.

– Перстень сохраните. Возможно, он потребуется в качестве вещественного доказательства. И не волнуйтесь – теперь перстень принадлежит вам.