Кровь за кровь

Я расслабился. На войне, если хочешь выжить, подобную вольность можно позволить лишь в тылу, на пышных телесах какой-нибудь Машки и лучше всего в подвале за прочной дверью. Но на гражданке, когда ты дома, под родным небом, а в кустах птички щебечут – зачем держать себя в напряге? Конечно же, я расслабился. И не могло быть иначе. Но я шел в разведку и просто обязан был держать ухо востро, пусть и не притаился где-нибудь в засаде вражеский снайпер и не плевался миномет с высотки.

Наверное, со мной сыграло дурную шутку разыгравшееся воображение – этот проклятый портфель с премией от Боба. Он замазал мне глаза и заклеил уши. Но я это понял лишь тогда, когда передо мною выросли две внушительные фигуры и два ствола больно ткнулись под ребра.

– Лапы кверху и не шали, – пробасил невидимый в темноте мужик. – Трепыхнешься – схлопочешь пулю.

И сколько было в его уверенном и немного ленивом голосе очень знакомого мне холодного любопытства, что я ни на йоту не усомнился в правдивости слов неизвестного; может быть, сторожа? Как же, размечтался… Этот басистый хмырь явно был из другой парафии. Я и сам не раз в поиске брал таким макаром на абордаж чеченов и ждал реакции на свой приказ с полным безразличием к жизни попавшего в западню. Дойдет до него смысл происходящего – хорошо, я не кровожадный, не дойдет – Аллах акбар. В таких случаях действуешь как запрограммированный робот, потому что малейшее колебание может мгновенно изменить ситуацию не в твою пользу.

– Да вы что, мужики! – проблеял я со слезой в голосе; но руки поднял и стоял, не шевелясь. – Виноват, бес попутал. Электроды понадобились, и я, дурья башка, это…

Простите, я больше никогда не буду…

Я плел, что мне в голову сбрело, изображая обычного вора-"технократа", промышляющего ночами по предприятиям, складам, мастерским и тому подобное.

– Возьмите деньги, в правом кармане, только отпустите. Чтобы я когда-нибудь… – ни в жысть!

– Складно лает, пес подзаборный, – отозвался второй; мне послышался в его хрипловатом голосе какой-то акцент.

– Проверь карманы, – приказал первый.

Я безропотно дал себя обшмонать, при этом не переставая ныть и унижаться. А что оставалось делать? В подобных раскладах гордость лучше запихнуть куда подальше.

Правда, была еще одна тонкость в таком недостойном настоящего мужчины поведении – сопливый трандеж усыплял бдительность противника. Но, похоже, мужики были битые и ствол автомата басовитого, переместившийся в район солнечного сплетения, даже не дрогнул.

– Да, бабок у него валом, – хриплоголосый продемонстрировал чувство юмора. – Как раз хватит на веревку, чтобы вздернуть этого пидора на осину.

Я промолчал, хотя язвительный ответ так и вертелся на кончике языка. Шути, шути, лепила. Останусь живым – припомню твои базлы, хрен моржовый…

– Вяжи ему руки, – снова пробасил первый.

Похоже, он был абсолютно уверен, что я в этот момент не выкину какой-нибудь фортель, а потому даже не счел нужным напомнить мне о том, как я должен себя вести. Поскольку ствол по-прежнему с силой давил под ложечку, я молча сложил руки за спиной и их довольно быстро и сноровисто связали.

– Топай… – Меня развернули, подтолкнули в спину, и мы пошагали в направлении одинокого фонаря, который, как я уже знал, горел возле какого-то конторского помещения.

Но туда мы не дошли. Примерно на полпути мои конвоиры повернули налево и вскоре наша процессия очутилась возле длинного приземистого сооружения, похожего на склад.

Оно оказалось не запертым и мы вошли внутрь. Удивительно, но помещение было ярко освещено; похоже, нас уже ждали. Кто?

Ответ на мой безмолвный дурацкий вопрос пришел незамедлительно.

– Какие люди к нам пожаловали! Добрый вечер, господин корреспондент.

Появись передо мною живьем монстр из компьютерной игры, за которой убивал время Плат, то и тогда мое удивление было бы меньшим – возле колонны, подпирающей крышу склада, сидел на ящиках бригадир Храпов!

Это был облом. Нет, даже не облом – звездец. Я влип как последний фраер. Продолжением этой истории, судя по всему, будет деревянный макинтош, сработанный по моей мерке, и короткие проводы в места потусторонние и обетованные; если они, конечно, существуют.

Прости меня, Плат, думаю, я был неплохим другом, но сыщиком оказался говенным. Не суди меня строго – конь на четырех ногах и то спотыкается.

Я не ответил Храпову, лишь изобразил полное уныние. Сейчас в моем незавидном положении молчание и впрямь золото. Нужно было придерживаться какой-то другой линии поведения, нежели та, что я продемонстрировал быкам со стволами, но из-за сущего бедлама в башке меня заклинило.

– Значит, в свободное от основной работы время вы еще и подрабатываете? – Храпов откровенно издевался. – Что сделала демократия с лучшими людьми… – Он лениво достал из кармана пачку "Мальборо" и закурил. – И что вы здесь искали, уважаемый?

Я снова промолчал. Но за меня ответил хриплоголосый бык:

– Ему срочно понадобились электроды… ха-ха… – он коротко хохотнул.

– Брешет, сука… – с ленцой сказал бас и с отвращением сплюнул. – Видали мы таких хитрых…