Кровь за кровь

Зацепку в деле Храпова я отыскал достаточно быстро. Есть такое избитое выражение, уж не знаю кем придуманное – ищите женщину. Конечно, на такую проблему нужно было запускать Маркузика – с его талантами записного обольстителя он бы решил ее походя; но разве можно заставить кабинетного крота выползти на свет ясный? Поэтому, повздыхав и поплакавшись своей любимой и безотказной женщине, продавщице из киоска, я напялил на себя костюм и отправился в ресторан "Дарвин", где, как мне подсказали знающие люди, Храпов убивал свои холостяцкие вечера. Тем более, что идея с его любимой женщиной целиком принадлежала лично мне. Теперь уже я подоил Плата, согласившегося профинансировать мое мероприятие в полном объеме. Нужно отдать ему должное – мою идею он уловил сразу и принял решение без проволочек.

Да, умеют жить эти новые русские… Я помнил ресторан с тех пор, когда он назывался просто, непритязательно и чисто по-советски – "Огонек". Это было последнее место в городе, куда шли отчаявшиеся найти место в приличных, но вечно переполненных питейных заведениях. Огромный зал с квадратными колоннами напоминал имперскую канцелярию рейха – такую, как нам ее показывали в кинохронике ко Дню Победы.

Впрочем, в этом не было ничего необычного – здание, в котором два этажа занимал ресторан, строили пленные немцы. Унылые голые стены и десятки столов, выстроившиеся в солдатские шеренги, навевали нехорошие мысли о бренности бытия, и даже оркестр Левы Бермана, наяривавший попсу тех времен – от "Семь сорок" до возрожденных из небытия песен Вертинского, не мог развеять это нехорошее чувство. Потому клиенты "Огонька", вместо приятного и веселого времяпровождения, обычно надирались до положения риз и заканчивали свой выход "в люди" хорошим мордобитием. Ближе к двенадцати ночи сюда боялись заявляться даже самые отчаянные менты – постоянные клиенты "Огонька" имели их ввиду…

Я стоял в вестибюле "Дарвина" и глазам своим не верил. Куда девались облезлые бемские зеркала и бархатные портьеры, скрипучие двери туалетов, покрашенные черт знает чем, и длинные тощие клячи-вешалки, сработанные, как в старину, одним топором местным плотником, бывавшим трезвым только час в день – между утренней побудкой и началом работы винно-водочного отдела гастронома?

Теперь весь первый этаж был одет в мрамор, везде стояли модерновые кадки с экзотическими растениями, а в углу вызывающе и безостановочно журчал фонтан в виде упитанного голого мальчика, справляющего нужду.

Я неторопливо, с достоинством поднялся по дубовой лестнице на второй этаж, где собственно и находился обеденный зал "Дарвина". Внизу размещались кухня и большой бар. Здесь за чашкой кофе или бокалом вина кучковались дежурные "дамы" в ожидании богатого лоха, желающего скрасить ресторанное застолье присутствием представительницы несомненно лучшей половины человечества. К моему стыду, дорогие путаны полностью проигнорировали появление в кабаке Стаса Сильверстова. Но я, спрятав мужское самолюбие в карман, вынужден был констатировать, что чутье на добычу у этих сучек развито гораздо лучше, чем у собаки Баскервилей, которая по ошибке едва не сожрала Шерлока Холмса и доктора Ватсона.

Я заказал себе шикарный стол. Представив на миг лицо Маркузика в момент предоставления отчета за выход "в люди", я сочно расхохотался, чем вызвал нездоровый интерес к своей персоне со стороны официантского корпуса. Похоже, парни решили, что смеющийся и пока трезвый клиент явно не в себе, а потому за ним нужен глаз да глаз.

Глядя на официантов, я понял, почему в ресторане практически отсутствуют охранники /всего два мента на входе/ – все шнурки в красивых форменных костюмах имели по меньшей мере второй дан каратэ.

Когда я появился в зале ресторана, людей было немного. Еще не пробил час, говоря высоким слогом – главные события в "Дарвине" обычно начинались после одиннадцати вечера. А пока за столиками сидели такие же, как я, нервные одиночки, и только кое-где, местами, что-то там отмечая, гуляли небольшие компании, находившиеся в стадии алкогольного полураспада психики. Тихо, ненавязчиво играл оркестр, салаты и закуски были восхитительны, водка – в меру охлаждена, и жизнь за стенами ресторана казалась дурным сном… Балдеж!

– Стас! Тебя ли я вижу, дружище!?

Я обернулся на оклик – и глазам своим не поверил. Мамочки! Чтоб я так жил – Лева Берман собственной персоной!

– Лева!? Ни фига себе…

– Ну, здоров, гусь лапчатый…

Мы сердечно обнялись. Лева здорово располнел, и мне пришлось поднатужиться, чтобы в радостном порыве поднять его над паркетным полом.

– Садись, – пригласил я Леву. – Нет, нет! – вскричал я заметив его протестующий жест. – На хрен все твои компании. Мы с тобой не виделись… сколько?.. точно – восемь лет. Так что если сейчас не примешь вместе со мной на грудь – обижусь до хронического насморка.

Давай, давай, становись на якорь.

– Стас, я на работе.

– Не понял… – Я вытаращил на него глаза. – Ты хочешь сказать?..

– Именно… – Лева не очень весело улыбнулся. – Все как в старые добрые времена.

Руковожу оркестром.