Кровь за кровь

За окном было темно, но фонари уже светили по-утреннему и в шуме машин угадывался вой приближающегося троллейбуса. Утро нового дня. Нового дня без Алены. Но сегодня и завтра будет легче, потому что тосковать и скучать будет некогда. Собраться, потренировать Ромку, сделать необходимые покупки, еще разок присмотреться к зданию «Вторцветмета» и наконец пробраться внутрь. А в промежутках между этими делами еще множество мелочей, которые необходимо предусмотреть. Короче говоря, скучать будет некогда. Это хорошо. Только это и выручает перед боем. Некогда бояться того, что предстоит.

Николай разделся догола и встал под душ. Он любил подолгу нежиться под теплыми струями, подставляя лицо воде, жмурясь и улыбаясь, словно мальчишка под летним дождем. Но мысли об Алене не давали покоя. Николай напрягся, напружинился и почувствовал такое бешеное желание, что даже челюсти свело. В темноте под сомкнутыми веками представала Алена, то забрасывающая руки за голову, то повернутая задом, то готовая опуститься на колени. Николай открыл глаза и даже вытаращил их, но видения не исчезали, делаясь все ярче, все объемнее, все реалистичнее. Он знал, что в этом состоянии мужчины не способны адекватно оценивать ситуацию и принимать правильные решения, потому что кровь приливает не к мозгу, а совсем к другому органу, меньше всего приспособленному для мышления. Туда Николай и направил шипящий поток, порывисто сорвав головку душа со стояка. Облегчение наступило почти моментально. Чуть расставив подрагивающие ноги, Николай смотрел, как вода подхватывает и уносит в слив то, что могло бы стать их с Аленой ребенком. В этот момент он себя ненавидел, но потом пришло опустошение, а такое состояние было привычно Николаю без водных процедур. Ни любви, ни ненависти, ничего. Пустота. Хотя бы ненадолго…

Выйдя из ванной в одних трусах, он заварил себе кофе. Он всегда пил кофе большими кружками и заедал прожаренным арахисом. Это заменяло ему завтрак. Примерно полгода назад Николай заметил, что начал обрастать жиром и постепенно обзаводиться брюшком. Он давал себе зарок не объедаться на ночь всякой вкусной гадостью, но вечером все повторялось снова. Обжорство сделалось панацеей от одиночества и незаметно переросло в стойкую привычку.

До сих пор Николай не подозревал, что можно утратить контроль над собой до такой степени. Он перестал брать на работу деньги, но в обеденный перерыв уже стоял перед банкоматом, чтобы снять наличные и отправиться в ближайший магазин. Он выложил из карманов банковские карты… лишь для того, чтобы занимать деньги у сотрудников. И по вечерам столик перед диваном вновь заполнялся яствами.

Лишнего веса было уже с десяток килограммов, когда стало ясно, что так больше продолжаться не может. Николай взял больничный, снес все из холодильника на мусорник и три дня провел без маковой росинки во рту. Когда терпеть голод становилось невмоготу, он пил воду, ходил по квартире и бурчал под нос ругательства. На четвертый день Николай сварил себе перед работой гречки, посолил и, не заправляя маслом, съел. В обед ограничился тарелкой супа. Вечером приготовил на ужин омлет. Поначалу было трудновато, но Николай не сдавался и продолжал усмирять аппетит. Он пришел к выводу, что питаться лучше однообразно и без затей, превращая трапезы в такой же будничный процесс, как чистка зубов или зарядка. Так и жил. Во многом себя ограничивал, постоянно контролировал, держал в рамках, чтобы не сорваться.

И все равно срывался. Шалили нервишки.

Сам не зная зачем, Николай помыл посуду, сделал уборку и приготовил мусор на выброс. Он не собирался возвращаться в эту съемную квартиру, но предполагал, что сюда заявятся те, кто станет его искать, поэтому тщательно пересмотрел все вещи, которые собирался бросить. Не оставил ничего, что позволило бы напасть на его след. Конечно, паспортные и электронные данные никуда не денутся, но найти по ним человека нереально, если он не пользуется банкоматами, мобильной связью и прочими достижениями цивилизации. Телефон можно сменить, с вайфаем быть поосторожнее, а деньги Николай держал в виде наличности.

Он напомнил себе, что нужно будет проинструктировать Романа, и взял сумку. Оружием, как человек военный, он запасся, а остальное придется купить.

— Посидим на дорожку? — спросил себя Николай.

Ответа, естественно, не последовало. Тогда он просто еще раз прошелся по квартире, не оставившей никаких воспоминаний, ни хороших, ни плохих.

— Я пошел, — сказал Николай.

И пошел. С одной сумкой, половину которой занимали взрослые железяки. Точно зная, что сюда не вернется, и понятия не имея, где будет послезавтра… на следующей неделе… через месяц… через год…

15 декабря. Вечер. Квартира Бородина