Кровь звёзд. Мутанты

Я пытался сдвинуться с места, но холод из-за долгой неподвижности сковал меня. Тишина была почти нереальной. С трудом, но мне удалось выпрямиться. Я еле дышал.

Я закричал, чтобы услышать какой-то другой звук, затем попытался крутиться на месте, чтобы разогнать хоть немного кровь. Но мое тело мне не повиновалось, я начал терять сознание. Я поймал себя на том, что сплю стоя. И снова пронизывающий холод.

С трудом я заставил себя ходить и думать. Бежать я не мог, но мне необходимо было двигаться. Если я снова лягу, я умру. Я ходил и вспоминал. Что стало после смерти Веннера? Следующая жизнь — жизнь Бартона, разве не так? Бартон и три слепые мыши. Я продолжал ходить по кругу, понемногу согреваясь, и думал о Бартоне. Я поплыл вверх по течению времени и стал Бартоном, в Конестоге, около двухсот лет тому назад. И в то же время я оставался самим собой и наблюдал за Бартоном.

Это было время, когда параноики стали объединяться.

Три слепые мыши

Воды озера яростно кипели, закручивались белые языки пены под струей воздуха от поднимавшегося вертолета. Любопытный окунь выскочил на поверхность, привлеченный этим столпотворением, затем вновь нырнул вглубь. Одинокий парусник круто повернул и направился к противоположному берегу. Внезапно чувство голода овладело всем существом Бартона, а потом исчезло — его мозг уловил в глубине черной воды некую форму жизни, обладающую инстинктами, но лишенную разума. Бартон вдруг почувствовал всепоглощающую жажду жизни, это состояние было ему хорошо знакомо последние пятнадцать лет.

Ход его мыслей теперь совершенно не зависел от него. В этих спокойных водах не водилось ни акул, ни крокодилов, ни ядовитых морских змей. Благодаря своему уму и деловым качествам Бартон приобрел одну из редких специальностей, которая была доступна лишь немногим Лысоголовым. Он провел полгода в Африке, и теперь стремился не столько к контакту с другими существами, сколько пытался успокоиться, дать отдых своему напряженному мозгу. Лысоголовый в джунглях может достичь такой близости с природой, которая никому не доступна, но эта близость таит в себе и опасность. Примитивный разум животных обладает всепобеждающим инстинктом самосохранения, не внемлющим голосу рассудка. Только на редких полотнах Руссо, оставшихся после Большого Взрыва, Бартон мог наблюдать подобную жажду жизни.

Если люди уже и не наслаждаются молодым вином,
Если они больше не могут плавать по багровым морям

…

Теперь он решил лететь к себе, в свой дом около Чикаго, дом, где родился его дед. Немного отдыха ему не помешает.

Его ловкие руки дотронулись до клавиш приборной панели, и послушный вертолет так стремительно поднялся в воздух, словно хотел от чего-то немедленно оторваться. Большую часть времени он жил на Земле… Он был телепатом, и это имело и свои недостатки, и свои преимущества. Разумеется, телепатов больше не линчевали. Они находились в безопасности, и люди уже привыкли к их осторожной уединенности; им не составляло труда найти работу в специальных областях, в которых они не могли достигнуть ни слишком большой власти, ни овладеть слишком большими материальными благами. Это были области, в которых их деятельность приносила пользу обществу в целом. Бартон стал натуралистом, он занимался животными… крупными, мелкими. И это не раз его спасало.

Ему припомнилось совещание, в котором много лет тому назад участвовали его родители и еще несколько Лысоголовых, объединенных глубоким дружеским взаимопониманием, которое устанавливается между телепатами. Лица уже стерлись из его памяти, но мысли и чувства были еще живы: волны опасности, беспокойства, желание прийти на помощь… дать выход энергии… необразованный, неприспособленный к… если только… работа в соответствии с возможностями личности..

Он уже не помнил в точности тех далеких слов и выражений, но смысл их был ясен, со всеми его оттенками; он помнил также слова-символы, в которые они заключили свои мысли о нем. Для них он еще не был тем Дейвом Бартоном, каким он стал впоследствии. Несмотря на то, что собравшиеся были очень непохожими людьми, с различными вкусами и интересами, в центре всех их разговоров и мыслей стоял вопрос о его предназначении, о том, что могло быть свойственно только ему.

И вот поэтому, а также потому, что каждый Лысоголовый должен приспособиться и выжить для всеобщего блага, они и искали ответ. Обычным людям, нетелепатам, «позволялось» быть хвастунами и забияками, носить оружие и драться на дуэли, но телепаты знали, что они должны добиваться всего сами, что они существуют лишь благодаря доброй воле, которая явилась результатом их собственных усилий и которую они должны укреплять, избегая всякой вражды. Никто не будет испытывать чувство зависти к ученому, специалисту по семантике, а вот к юному Д‘Артаньяну отношение будет совсем другое. Необходимо было найти выход неукротимой наследственности Дейва, в жилах которого смешалась кровь первых храбрых поселенцев и осторожных Лысоголовых.