Кровавая линия

Генерал понимал, что держать жену Плетнева под контролем просто необходимо. Балт — опытный агент. Если он выжил после бомбежки, он обязательно выйдет на связь с Москвой и может завалить тщательно спланированную, тонко продуманную операцию по дестабилизации обстановки и дискредитации новой власти.

Тем, кто стоит за всем этим, нужно, чтобы народ думал — беда пришла из Закавказья. Нужно показать народу, что, как только власть начала демонстрировать лояльность, террористы вновь подняли головы. Нужно доказать, что нельзя быть лояльными с врагами, а лучше поучиться у бывших, кого отправили в отставку, у таких, как он, настоящих жестких вояк.

Террористы, которые стали теперь врагами номер один, невидимы, как бактерии. Все знали, что они враги. Но они были невидимы. А от этого особо опасны. Сражаться с теми, кого не видишь, да еще так, чтобы не затронуть невиновных — это уже не война, не открытый бой, это искусство. Такие долгоиграющие сражения, сражения без фронтов, без разделительных полос, генерала Грушевого раздражали.

Еще раздражала генерала Грушевого кабинетная работа. И теперь, уже целый час сидя за массивным, еще сталинских времен, письменным столом, он пытался разобраться в оперативных сводках. Но душа его к этому не лежала. Хотя было понятно, что главная проблема на сегодня в том, что никто не владеет полной информацией о том, что происходит в Москве.

Руководители разных рангов и даже медики утаивали информацию, боясь получить от Грушевого нагоняй. Все знали: если генерал Грушевой входил в раж, он мог ни за что сровнять человека с землей. А кому хотелось потом пить валерьянку и держаться за сердце. Поэтому многие оперативные сведения были далеки от истины. Но об этом Грушевой не догадывался.

Зато он отлично знал предысторию всего, что происходило в Москве, и не только.

Он помнил, кто именно как-то в баньке, а потом на шашлыках высказал пожелание напрячь ситуацию. Хотя, возможно, это было не пожелание, а так, философское рассуждение о сильной и слабой власти, итогах жесткого и лояльного правления. Но тогда это слышали люди военные, люди, кровью защищавшие Родину, а теперь, с окончанием военных действий, оставшиеся не у дел. Вот они-то и зашевелились. Теперь, когда все закрутилось, генерал Грушевой порой чувствовал себя всего лишь винтиком в огромной машине, которой рулят не столько люди, наделенные властью, сколько те, кто финансирует любые перемены.

Да что греха таить, оружие и сегодня остается едва ли не самой прибыльной статьей дохода. Но зачем производить оружие и торговать им, если вокруг тишь да гладь? Потребность в оружии возрастает тогда, когда есть очаги нестабильности.

Как выражается один его знакомый банкир, который всегда готов финансировать операции, если создать «сложный химико-биологический коктейль с привкусом реального терроризма» — это срабатывает безотказно.

Стоило кому-то в качестве примера вспомнить американский фильм о современном биологическом оружии и о той опасности, которую оно несет, если попадет в руки террористов, как машина завертелась. Кто-то сразу вспомнил о секретной лаборатории, которая находится рядом с лагерем боевиков. Кто-то напомнил, что туда послали агента Лэсси, которая вполне может через налаженный канал передать в Москву химический или биологический материал. Возможно, даже он, генерал Грушевой, не все знает; возможно, преамбула всего, что случилось, была совсем другой…

Так или иначе, разговоры отставников за шашлыками получили странное жуткое продолжение. Генерал Грушевой ни с кем не мог поделиться своими опасениями. Ведь главной задачей его отдела было поддержание порядка в столице и стране. Используя агентурную сеть, он по возможности должен предотвращать готовящиеся теракты.

Вспоминая все, что произошло, генерал Грушевой остро чувствовал сейчас, что заигрался. То, что его вынудили объявить в Москве чрезвычайное положение, приводило его в отчаяние.

Оперативные сводки, которые поступали к нему круглосуточно, свидетельствовали о том, что в Москве постоянно появляются очаги заражения. Значит, летучие муравьи, которых за солидный гонорар передала из лаборатории агент Лэсси, концентрируются не только в метро.

Джинн был выпущен из бутылки, и пока что ни у кого не получалось сделать его управляемым. Теперь, когда простые разговоры за шашлыками превратились в страшную реальность, генерал Грушевой старался не думать о том, что сам каким-то образом причастен к тому, что случилось.

Когда около года назад с приходом в высшие эшелоны власти нового руководства его, боевого генерала, вынудили уйти на пенсию, хотелось действовать, что-то доказывать. Но он отлично усвоил, что в мирное время, в отличие от военного, чаще выигрывает не тот, кто идет в атаку, а тот, кто точно знает, когда эту атаку начинать.

Теперь, когда он вернулся и каждый день нужно проводить совещания, читать и анализировать оперативные сводки, думать над тем, над чем думать не хочется, его загородная дачная жизнь показалась раем.