Кровавая любовь. История девушки, убившей семью ради мужчины вдвое старше нее

Вырваться из-под тайного гнета Гаса Латини благодаря столь неожиданному и простому побегу казалось чудом. Она сразу же настолько расчувствовалась, что включила в свои молитвы на катехизисе и воскресной мессе особые слова благодарности, хотя – внезапно пришло в голову ей – за все три года она ни разу не молилась о помощи в ее ситуации, связанной с совершаемым над ней сексуальным насилием. Только теперь, когда конец был близок, ей подумалось, что от разговора с Богом она воздерживалась потому, что это было так… грязно. Простое слово «грязно» было еще одним новым признанием. Прежде она никогда не позволяла себе думать о том, что она делала, в подобных выражениях. Дядя Гас вечно ее уверял, что все, что они делают, – это нормально, ибо они так сильно друг друга любят. Как-то он сказал ей, что «непристойным» и «скверным» это считается только тогда, когда между двумя людьми нет любви.

Патрисия часто задавалась вопросом, помогут ей отец или мать, если она им расскажет о том, что происходит. Вначале она задалась вопросом, поверят ли они ей, а если поверят, как они ей помогут? И вот, сами того не ведая, они уже ей помогали: покупая дом и увозя ее подальше от города, они невольно устраняли ее проблему. Она подумала, что наконец освободится от дяди Гаса и ей никогда, никогда не придется никому признаваться в отвратительных вещах, которые она проделывала в красном конфетном фургоне.

Для десятилетней Патрисии Коломбо это было самым замечательным событием.

Спустя годы в тюремной комнате для свиданий сестра Берк сказала Патрисии:

– Значит, твои родители в конце концов помогли тебе решить проблему дяди Гаса, даже не зная об этом. Когда ты говоришь, что ненавидишь их за то, что они тебе не помогли, ты имеешь в виду, что они не помогли тебе намеренно, или раньше, или как?

– Я имею в виду, – ровным голосом ответила Патрисия, – что им следовало уделять мне больше внимания, чтобы они могли почувствовать, что со мной что-то не так. Я была их дочерью, сестра Берк. Как такая ситуация могла продолжаться в течение трех лет, и никто из них ничего не заподозрил?

Сестра Берк кивнула.

– Я понимаю, о чем ты, Триш. Однако думаю, нельзя сказать, что они не увидели твою проблему, потому что не обращали на тебя достаточно внимания. Из того, что ты мне рассказала, ты, похоже, получала обильное внимание со стороны обоих родителей. Даже после рождения Майкла ты явно оставалась любимицей отца. Что касается матери, она, очевидно, не уделяла тебе столько же внимания, как отец, но уж точно тебя не игнорировала.

– Тогда почему они не видели, что происходит? – продолжала упорствовать Патрисия.

Сестра Берк тихо вздохнула.

– Хотела бы я ответить на этот вопрос, Триш. Хотела бы я дать простое объяснение, которое удовлетворило бы твой разум и смягчило бы твою враждебность к ним, – но у меня его нет. Ты никогда им об этом не говорила…

– Я не могла. Я не знала как.

– Я понимаю. В подобных ситуациях это случается нередко. И у тебя в этом возрасте явно хватало хладнокровия, чтобы вести себя так, как будто ничего плохого не происходит. И твой дядя Гас тоже сыграл свою роль достаточно хорошо, чтобы не вызывать подозрений. И, как и многие другие семейные растлители малолетних, он был достаточно осторожен, не заходя с тобой настолько далеко, чтобы на твоем теле остались следы.

Сестра Берк покачала головой.

– Честно говоря, Триш, у твоих родителей и в самом деле не было оснований для подозрений.

– Может быть, не во время того первого периода домогательств, – нехотя признала Патрисия, – но было много оснований заподозрить, когда все возобновилось.

Психолог уставилась на Патрисию, пытаясь скрыть удивление.

– Ты говоришь, что домогательства возобновились? – спросила она спокойным нейтральным тоном, на выработку которого у нее ушли годы. – После переезда в пригород?

– Да, все началось сначала – и на этот раз я дала родителям, в особенности матери, множество оснований для подозрений.

– Хорошо. Мы займемся этим. Но сначала я хочу, чтобы ты рассказала мне, как возобновились домогательства. Они были такими, как раньше?

– Хуже, – сказала Патрисия.

13 Сентябрь 1966 года

Первое, на что обратила внимание Патрисия в новом районе, – на полное отсутствие в квартале ровесниц. Пруд пруди было мальчишек и хоть отбавляй сверстников и сверстниц Майкла. Даже на Огайо-стрит у нее хоть Паула была. А тут, чтобы просто поиграть с девочками, ей требовалось подружиться с младшими.

И некоторое время она пыталась с ними подружиться. Не сознательно, а скорее уступая, поскольку малышек в околотке, казалось, к ней просто тянуло, а их матери под впечатлением от аккуратности Патрисии, ее вежливости и манер – манер ребенка не по годам зрелого и ответственного – с радостью оставляли маленьких дочерей ее попечению на целый день.

«Не могу поверить, насколько Патти взрослая», – фраза, ставшая на Брэнтвуд-авеню расхожей. «Она настоящая маленькая леди. Надеюсь, моя Синди – или Нэнси, или Хизер, или Тина – вырастет такой же».