Кровавая судьба

Ее эмоции колебались между плачем, смехом и злостью на Натаниэля по любому поводу: начиная от неудобной подушки и того, как раздражающе проседал матрас при каждом движении обеспокоенного вампира, и до постоянного стука внешних створок окна ванной комнаты из-за ветра.

Очевидно, он больше не был ее сверхъестественным воином, потому что не мог полностью отключить ее чувства, не погрузив при этом в сон.

Она стояла на коленях над черным фарфоровым унитазом по крайней мере час, потому что ее ужасно рвало, а потом встала, почистила зубы и вернулась в кровать только затем, чтобы немедленно послать Натаниэля за длинным списком еды.

В третий раз.

Раздраженный, Натаниэль наконец вызвал Алехандру и попросил съездить в ночной мини-маркет. Он не раз извинялся за неудобства, но просто не держал в доме кукурузных орешков, пудинга из тапиоки и пряного сока.

Большинство вампиров не ели человеческую пищу. Они держали еду дома для видимости, но могли иногда поесть, если действительно хотели — как, например, многие человеческие судьбы даже после превращения хотели съесть что-нибудь — но спустя какое-то время тяга все равно уходила.

К ночи вторника Джослин сообщила, что чувствует движении внутри. Младенцы пинались и явно соперничали за пространство в ее переполненном животе. Она настаивала, что эти движения не так неудобны, как непрерывное давление на ее мочевой пузырь или постоянный зуд из-за того, что кожа растягивалась до невозможности, чтобы подстроиться под быстро растущих близнецов. Хотя Натаниэль неоднократно наносил увлажняющий крем на ее нежную кожу.

Он снова уговаривал ее позволить ему устранить все физические ощущения — до этих пор она настаивала на том, чтобы испытать как можно больше от стремительно развивающейся беременности, несмотря на сильный дискомфорт или боль.

Но к тому времени, когда у нее стало сводить судорогой ноги — и она начала отвечать ругательствами на вопрос, хотела бы она другой стакан сока — Натаниэль решил взять на себя контроль над ее беременностью.

Была среда, девять часов вечера, и у них оставалось несколько часов до того, как малыши родятся.

— Теперь ты заснешь, iubito mea, — его голос был мягким и… раздраженным.

— Не засну! — огрызнулась она в ответ.

Натаниэль вздохнул.

— Тогда что я могу сделать для тебя, любовь моя?

Джослин осмотрела комнату и неловко пошевелилась на кровати, не в состоянии сдвинуться хоть на сантиметр.

— Для начала ты можешь переместить мои ноги в более комфортное положение… потому что я больше не могу передвигать свой собственный вес! — слезы потекли у нее из глаз. — Я выгляжу, как выброшенный на берег кит, Натаниэль. Посмотри, что ты сделал со мной! Как ты мог?

Натаниэль улыбнулся, его глаза излучали только тепло и терпение, но глубоко внутри он начинал считать минуты.

Он бережно передвигал ее ноги, пока она искала удобное положение, а затем наклонился, чтобы вытереть текущие слезы.

— Не плачь, ангел. Это почти закончилось.

Джослин засопела и посмотрела в потолок. Внезапно ее глаза загорелись энтузиазмом.

— Больше историй! — воскликнула она.

Натаниэль явно поник. Он склонился над кроватью и спрятал лицо в ладонях.

— Моя любимая, я скоро потеряю голос. Больше нет историй. Это все, что я прожил.

Джослин засмеялась.

— Это не правда, Натаниэль! — она скрестила руки на огромном животе и прочистила горло. — Давай посмотрим; мы уже знаем, что ты родился во времена Священной Римской империи… когда Византийская культура проникла на Балканы и в Россию… Ты видел, как Викинги пришли в Америку, и ты из первых рук знаешь о крестовых походах… об империях ацтеков и инков. Ты мог бы мне больше рассказать о чуме в Европе. Или о временах Ренессанса? А лучше опустим все это, я хочу знать о Французской революции… а затем о войне 1812 года.

Натаниэль потер виски и сделал глубокий вдох. Джослин Леви-Силивази была не просто средним любителем истории. Она была одержима и фанатична, и ее приводило в восторг все, что соприкасалось с историей. Слушать. Переживать. Анализировать. И обсуждать… снова и снова…

И снова.

Встреча с Натаниэлем, мужчиной, который прожил более чем тысячу лет, походила на настоящую золотую жилу для обычного человека. И узнав, что он потратил большую часть своей жизни, путешествуя между Европой, Ближним Востоком, Северной и Южной Америкой, она была полна решимости услышать все о его долгой жизни на земле…

Выудить последнюю унцию личного опыта и истории от бессмертного существа — нравилось ему это или нет.

Джослин оказалась неустанной в своих поисках знаний из первых рук о людях, местах и событиях, а Натаниэль просто не мог устоять перед ее красивыми, очаровательными глазами и мягкими губами. Не говоря уже о ее чрезвычайно милом животе, который продолжал увеличиваться, как заполненный гелием воздушный шар, прямо у него на глазах.