Кровавая весна 91-го

На следующий день Георгадзе в школе не появился. Место рядом с Лесиным пустовало все шесть уроков. Оставшийся в одиночестве сынок секретаря горкома старался не сталкиваться с Максимовым и Русиным, а если случалось пересечься, отворачивался и быстро уходил.

Слухи о произошедшем на площадке сквера со скоростью звука разлетелись по выпускным классам. Одноклассники хихикали и шушукались, посматривая на Максимова. Ученики с параллельного класса, встреченные в коридоре, улыбались и толкали друг друга локтями, кивая на Андрея. Политтехнолог стойко переносил повышенное внимание, изображая абсолютную невозмутимость.

Колокольцева и Аус после вчерашней встречи, притихли. Максимова гордо игнорировали. На уроках он несколько раз ловил их взгляды, брошенные украдкой. Лена посматривала с опасением и холодными прищуром снайпера, глядящего через прицел. Наверно, месть планировала.

Аус с деланным безразличием быстро отворачивалась. Но в глубине карих глаз, под художественно растрепанной каштановой челкой, мелькал живой огонёк интереса.

Подходить к нему подруги опасались. Осознали: девичьи чары Максимова не действуют, а привычные манипуляции и игры, оборачиваются против самих интриганок.

Зато нарисовалась новая проблема — комсорг школы Хомяков, похоже, единственный, кто был не в курсе о произошедшем конфузе Георгадзе.

В столовой на большой перемене толстяк подсел за столик к разгружающим подносы Максимову и Лесину.

Начал с наезда:

— Максимов, ты вообще знаешь, что комсомол — это не только значок на лацкане пиджака, но ещё и ответственность! Ты, почему собрания пропускаешь, от общественной нагрузки уклоняешься? Хочешь, чтобы твоя безынициативность и избегание обязанностей были отражены в характеристике?

Примечания.

Пуанты — туфли балерин, в которых можно стать на носок.

Глава 14

— Хомяков, иди, лечи кого-нибудь другого, — вместо Максимова с ленцой ответил Саня.- Отстань от нас. Ты сейчас никто и звать никак.

— Тебя не спрашивали, — огрызнулся толстяк. — Я с Вороновым разговариваю. Он в наш комитет входит.

— Да плевать, — ухмыльнулся Русин. — Сейчас не начало восьмидесятых. Тебя уже половина класса нахер послала с твоими мероприятиями. Хочешь, чтобы другая туда же отправила? Так это запросто. Иди на хер, Толик.

— За хамство ответишь, — поджал губы Хомяков. — Воронов, в понедельник после уроков у нас собрание. Чтобы был в любом случае. Мы с Ивченко на тебя очень рассчитываем.

— А может не надо? — устало глянул Максимов.

— Что не надо? — не понял комсорг.

— На меня очень рассчитывать, — пояснил Андрей.

— Ты всё-таки хочешь, чтобы характеристику испортили? — злобно глянул Хомяков. — Я поговорю на эту тему с Марией Алексеевной. И от комитета комсомола отрицательный отзыв организую.

«Посоветовать свернуть его в трубочку и засунуть в ж…? Зачем? Как там, в „Айболите 66“ пелось? Нормальные герои всегда идут в обход»

Максимов остановил возмущенно вскинувшегося Сашу.

— Очень надо прийти?

— Это твоя обязанность, как комсомольца, Воронов, — буркнул недовольный Хомяков.

«Ты сам напросился, толстяк. Потом не жалуйся», — мстительно усмехнулся политтехнолог.

— Раз надо, приду, — пообещал Андрей.

— Не опаздывай, — пузан метнул злой взгляд на вяло ковыряющегося вилкой в макаронах Сашу. — Понедельник, половина четвертого, кабинет истории. А о твоем хамстве Русин, мы ещё поговорим. Позже. Вместе с директором.

— Да хоть с генеральным секретарем, — отмахнулся Саня. — Иди уже отсюда, Хомяков, не порти аппетит.

— Сто процентов настучит директрисе, а она женщина строгая, сам говорил, дома портрет Сталина стоит, — напомнил Максимов. — Наверно, комсомолкой пламенной в своё время была. А ты комсорга школы только что послал.

— Была, — усмехнулся Русин. — Я тебе больше скажу. Она с Ниной Андреевой переписывается. Той, которая письмо в «Советской России» Горбачеву написала: «Не могу поступаться принципами». Марии оно так понравилось, что автора сама нашла. В Ленинград в отпуск ездила и с ней встречалась. Даже сильно удивилась, когда узнала, что та, не историк, а учёный-химик. Как ты думаешь, откуда я это всё знаю?

— Тебе она рассказать об этом не могла. Значит, общалась с твоими предками, скорее всего, дружит с мамой, — предположил Андрей. — Мать делится с отцом, а у тебя Саня очень чуткие уши-локаторы, моментально реагирующие на звуки.

— Не интересно, с тобой Воронов, — недовольно фыркнул Русин. — Всё наперед знаешь. Про локаторы шутку оценил, но это неправда. Предки на кухне многое обсуждают, от меня особо ничего не скрывают. Мария Алексеевна с моей маман, действительно, старые подруги. Просто мы это никогда особо не афишировали. Просьбы пойдут, попытки что-то решить через матушку. Так вот, я точно представляю, как будет дальше развиваться мой конфликт с Хомяковым. Мария сама к нему хреново относится, считает карьеристом, приспособленцем и бюрократом. Он побежит к ней жаловаться, меня не очень строго, исключительно для порядка, пожурят, я виновато покиваю, на этом и разойдемся.