Кроваво-красная дорога

— Король верит, што когда мальчик умирает, дух этова мальчика, его сила переходит ему, она переходит Королю. И его власть продлеваетца еще на шесть лет.

— Но это... безумие, — говорю я.

— Я же тебе сразу сказала, — говорит она. — Король болен на всю голову. Но он в это верит. А раз уж он в это верит, то верят и все остальные. Это всё чаал, Саба. Просто достаточное его количество и люди тупеют, становятца медлительными, настолько, што ими легко управлять. Слишком много этой дряни и люди становятца не управляемыми, как толпы в Колизее, когда боец бежит, загоняемый этой самый толпой, после проигранова третьева боя. Как Бешеный пёс. Один раз сорвался и уже не возможно остановитца. А они и не хотят останавливатца.

— Но приношение жертвы, — говорю я. — Поверить не могу.

— Знаю, как это звучит, но это правда. Я сама видела. Сейчас канун летнева солнцестояния, прошло уже шесть лет со времен приношения жертвы. Твоему брату восемнадцать. Он был рожден посреди зимы, в период зимнева солнцестояния. Теперь настала его очередь.

— И они узнали о Лью от твоего отца, — говорю я.

— Да. Как я уже и сказала, он рассказал им о Лью. Ко всему, они приглядывали за ним все эти годы, штобы убедитца, што ему не будет приченен никакой вред.

— Наш сосед, — говорю я. — Поверенный Джон. Вот, што значит он имел в виду, когда говорил, што присматривал за ним все эти годы.

— Не вини его, Саба, они бы заставили его это сделать.

— Но почему они не забрали Лью сразу же после рождения? — спрашиваю я. — Или потом? Зачем нужно было дожидатца нынешнева момента?

— Потому што им нужен был парень сильный духом. И они позволили ему жить вместе с его семьей, жить свободно, штобы его дух окреп и стал сильным.

— Лью был сильный, когда они явились за ним, — шепчу я.

— Чем сильнее он будет, кодга умрет, тем сильнее будет Король. Слушай, Саба, — говорит она, — осталось меньше месяца до летнева солнцестояния. Если ты хочеш спасти своево брата, ты должна найти способ выбратца отсюда. Ты должна...

Дверь в камеру распахиваетца и входит Бешеный Пёс, каритан дозорных. Он вертит в руках длинную тонкую палку. Он уже накурился чаал, глаза горят, чему-то то и дело смеетца про себя. Охранники освещает ему путь с факелами.

— Как поживают мои девочки сегодня вечером? — говорит Бешеный Пес.

Девушки борцы в общей камере тут же просыпаютца. Они вскакивают на ноги жмутца к стенам, прячась в тени, так, што он не может видеть их, штобы к чему-то да придратца. Я остаюсь лежать на своей койке до таво момента пока не распахиваетца дверь.

Он проводит своей палкой по прутьям решетки.

— Подъем, — говорит он. — Папочка хочет поигратца.

— Хелен, — говорю я. — Двигай!

Она застывает от ужаса, все еще сидит возле решетки камеры, на том же месте где сидела, когда мы разговаривали.

Бешеный Пес замечает ее.

— И чё эт' мы тут делаем? — Он просовывает свою палку между прутьев и тычет ею в Хелен. — А ну, крыса, выходи!

Она вся сжимаетца.

— Оставь ее в покое, — говорю я.

— У-у-у, — говорит он. Он движетца к моей камере и пялитца на меня. — Не сама ли это Ангел смерти.

Я смотрю на него. Позволяя ему увидеть, как сильно я ненавижу его.

— Думаеш, ты чево-то да значишь, верно? — говорит он. — Так вот я скажу тебе, или я не Бешеный Пёс, как-нибудь ты выйдешь отсюда и тебя изобьют так, што ты своих не узнаеш. Этот день настанет. И, когда он придет, ты будеш умолять меня о пощаде. Но не сейчас. Сейчас ты у нас гвоздь программы в городе Надежды, а Бешеный Пес не хочет проблем. Но мне скучно. Я хочу чуток развлечься.

Он кивает на Хелен.

— Выведи крысу, — говорит он.

Он резко дергает головой, и охрана отпирает главную камеру, проходя внутрь расталкивая девушек. Они скручивают и заламывают Хелен руки за спину и тащат её наружу.

— Хелен! — кричу я. — Подожди! Оставь ее в покое!

Бешеный Пес тащит один из стульев стражников в середину камерного блока и садится на него задам наперед. Его глаза так и искрят возбуждением и он начинает дергатца. Его пальцы, его плечи, его ноги. Так и ходит ходуном. А это не сулит ничево хорошева.

— Давайте-ка поглядим, — говорит он. — Как насчет таво, штобы спеть мне песенку?

— Я не знаю ни одной песни, — говорит Хелен, понизив голос.

— Она не знает ни одной песни. — Бешеный Пес оглядваетца по сторонам, типа как он очень удивлен. — Ладно, тогда можешь мне сплясать? Давай, исполни небольшой танец для меня... крыса. Ну же, чево ждешь-то? Танцуй.

Хелен не двигаетца.

— Я сказал, танцуй!

— Оставь ее в покое! — говорю я.

— Заткнись, просто заткнись! Черт возьми, — кричит он. — Я сам все делать должен?

Он отбрасывает к стене свой стул и тот разлитаетца на части. Затем Бешеный Пёс начинает пританцовывать. Он вертит свою палку, подбрасывает её в воздух, пляшет вокруг неё.

— Видите? — говорит он. — Посмотрите, как это просто! Я танцую! Давайте танцевать все! Давайте!

Хелен просто стоит, она прижимает руки к бокам, глядя на него.

Вдруг он останавливается.

— Что ты уставилась, крыса? Я сказал... что ты уставилась? — Он кричит во весь голос, вены на его шее вздулись. Он схватил ее за руку и потянул к двери. Она вскрикивает.