Кроваво-красные бисквиты

– Не грабили? А зачем же нападали? – начальник сыскной спросил и посмотрел при этом на Кочкина, у того на лице изобразилось удивление.

– Ну, мы этих людей… ну, Анисим Петрович, – тут же стал валить все на другого Никифор, – продавали!

– Как продавали? Кому?

– Да приезжали тут какие-то черкесы, вот мы им и продавали!

– Вот, значит, как. Работорговля – дело прибыльное. Ну и что, давно вы этим промышляете?

– Я недавно, а Анисим Петрович, он давно, он этим делом еще при старом исправнике занялся…

– И многих людей вы переправили в рабство?

– Да я их не считал…

– Врешь, Никифор, врешь, как же не считал? Ведь тебе, скорее всего, доля с каждого захваченного полагалась, значит, считал. По-другому как дело вести? Если нет никакого учета, можно ведь и прибыли лишиться. Так сколько душ вы переправили?

– Ну, я не знаю, я недавно этим занимаюсь, вы у Анисима Петровича спросите…

– Хорошо, подсказал ты нам, что делать да как быть. Мы, конечно же, спросим у Анисима Петровича, но потом, опосля, а пока я спрашиваю у тебя: сколько ты переправил людей?

– Да не помню я, может, двадцать, а может, и меньше…

– А может, и больше?

– Может, больше, – согласился Никифор.

– Где людей содержали, которых хватали?

– Да здесь же, под домом подвал…

– Хитро! – бросил фон Шпинне. – А в западню, значит, малец заманивал?

– Ну да, Петька, он юркий…

– Кто-нибудь сейчас в подвале есть?

– Двое! – буркнул Никифор.

– Кто такие?

– Не знаю я, кто они. Какие-то приезжие, на вид мастеровые, а там… – Свояк пожал плечами.

– Вот видишь, Меркуша, – начальник сыскной обернулся к Кочкину, – тебе чуть, ну просто самую малость, не повезло, а то попал бы ты в услужение к султану, может быть, и карьеру там, на Востоке, сделал, стал бы евнухом…

– Ну, это не смешно, – мотнул головой Меркурий Фролыч.

– Да я и не смеюсь, – проговорил Фома Фомич и снова обратился к Никифору. – Черкесы когда должны приехать за товаром?

– Завтра…

– Сколько человек вы должны им передать?

– Пятерых!

– Так, два в подвале, третий Меркурий, четвертый я, а кто пятый?

– Да пятого нету пока, но до завтра еще мог и появиться…

– А что, Никифор, баб черкесы берут?

– А-то как же, берут. До баб они особо охочие. Да баба и стоит дороже, чем мужик…

– Чего же вы баб не хватали?

– Да с ними хлопот больше. Вой поднимут, хоть уши воском заливай. Нет, бабы, они хоть и дороже, да лучше мужики…

– Согласен с тобой, Никифор, с мужиками проще… – Фома Фомич задумался, он что-то прикидывал в уме, расхаживая по двору, после чего отозвал Кочкина в сторонку и что-то негромко сказал. У Меркурия после слов начальника сыскной приоткрылся рот, он некоторое время стоял и ошарашенно смотрел на Фому Фомича.

– Да разве так можно?

– А у кого мы будем спрашивать разрешение? Я думаю, это будет справедливо. Или ты против справедливости?

– Нет, Фома Фомич, я за справедливость!

– Ну что же, если мой план тебе понравился, то приступаем к его реализации.

Начальник сыскной вернулся к сидящему у стены дома Никифору и продолжил его расспрашивать. Вопросы касались того, как проходит передача захваченных, кто получает деньги, где происходит встреча, есть ли какие условные сигналы, секретные слова…

– Черкесы людей осматривают?

– Нет, в том нет никакой надобности. Мы не обманщики, лишнего не возьмем. Да нам обманывать и не резон, они с нами в другой раз не станут связываться, – пояснил Никифор.

– Стало быть, полное доверие. Но это же замечательно! Это, можно сказать, большая удача, что вы друг другу доверяете!

– А вы меня когда отпустите?

– Скоро, пока в подвале посидишь. А завтра, нет, послезавтра мы тебя отпустим.



Глава 31 Дорога на Самарканд

Ночь. Далеко за уездным городом Сорокопутом в небольшом овраге сидели двое. Под большим раскидистым дубом стояла телега, запряженная парой лошадей. Даже в темноте было видно, что на морды коней надеты торбы с овсом. Вдаль уходила блестевшая в свете луны дорога. Сидящие в овраге, прислушиваясь к ночным звукам, молчали. Можно было рассмотреть, как из-за дальнего поворота выехала повозка и направилась к оврагу.

Упряжка остановилась, и тотчас же послышался тихий, приглушенный свист – условный сигнал. На этот свист один из сидящих в потайке выбрался из оврага. Человек был широк в плечах, выше среднего роста, большая пышная борода росла немного вбок, на голове копна всклокоченных волос.

– Куда идет эта дорога? – спросил один из сидящих в повозке, и в голосе легко угадывался инородческий выговор.

– Эта дорога идет на Самарканд! – ответил сипло бородач.

– Мне не знаком твой голос, где Анисим?

– Приболел он, дома решил остаться, меня прислал…

– И чем таким страшным заболел дорогой Анисим?

– Животом мается…

– Ну, это не страшно и простительно, а тебя как звать?

– Гораздом кличут, – ответил бородач.

– Ну что же, Горазд, раз тебе верит Анисим, значит, ты человек хороший. Что у тебя для меня есть?

– Пятеро, как и договаривались. Правда, одна баба…

– Баба?

– Да!

– Баба – это хорошо, это очень хорошо, а молодая или нет?

– Молодая!