Кроваво-красный (СИ)

 Она вышла на улицу уже вечером, когда ранние зимние сумерки окутали город морозной зеленью. Портовый район, как и всегда бывало зимой, притих. Жители, большей своею частью так или иначе бывшие не в ладах с законом, попрятались по своим заснеженным холодным лачугам, и патрульные не проявляли своего обычного рвения сюда заглядывать.

 Фэлиан был описан более, чем подробно, заказчик явно изложил все доступные ему сведения и о нем, и его подруге, и Терис примерно представляла, где искать. Дорогих гостиниц в Имперском городе две: «Король и королева» и «Тайбер Септим»; на крайний случай есть еще «Купеческий трактир», но это малоподходящее место для пары альтмеров. Их сородичей в столице тоже не слишком много, и некоторых из них Терис знала в лицо — они приходили к Умбакано и иногда до ночи сидели с бокалом вина над древними манускриптами на алейдском. Наверное, приходят и теперь, и если последить за его домом… Нет, это только в крайнем случае, с нее хватило и встречи с Маттиасом, и меньше всего она хотела сталкиваться со своим бывшим работодателем.

 Храмовый район встретил яркими огнями и песнопениями во славу Акатоша, летящими из посвященного ему храма с разрушенной крышей. Со времен Кризиса ее так и не восстановили, только в непогоду выставляли навесы, под которыми и собирались молящиеся вокруг каменного дракона. Его крылья, подсвеченные снизу, белизной выделялись на фоне темнеющего неба, и казалось, что он вот-вот взлетит ввысь с победным ревом.

 Но дракон не взлетел ни тогда, почти шестнадцать лет назад, ни теперь.

 Терис вспомнился священник с голубыми ясными глазами на покрытом копотью лице, который нашел ее среди сгоревших домов Кватча. Брат Мартин, священник в часовне, куда, наверное, ходила матушка и приводила на службы ее. Она не помнила этого — мирная жизнь сгорела вместе с их домом и матерью, и из воспоминаний остался только шум прибоя у стен Анвила, белая галька и залитая солнцем мостовая Кватча.

 Кватч сгорел и отстроен заново, белая галька утонула в болоте рядом с приютом, брат Мартин…

 Долю секунды Терис стояла, оглушенная внезапным желанием зайти в храм и прикоснуться к каменному дракону. Не из желания получить благословение, которое Акатош никогда не дарует убийце, просто из признательности тому голубоглазому человеку, который вышел из безопасных стен часовни на поиск уцелевших.

 «Не сейчас. Я на работе». — она слабо усмехнулась и свернула в переулок, освещенный не менее ярко, чем улица, — «И с нашего убежища хватает одного Корнелия».

 И все-таки надо спросить у Корнелия, правда ли каменный дракон всегда теплый. Он-то знает, недаром несколько раз в год совершает паломничество, чтобы замолить грехи.

 Свет, ненадолго поселившийся в душе, погас, задушенный страхами, дремавшими с момента ее отъезда из Чейдинхолла. Казавшийся воплощенными добром и честностью Корнелий дошел до угроз Харберту. Норда не за что было любить, братья и сестры не видели от него ничего кроме неприятностей, но…

 «Все неверные срываются, сестра.»

 Может, Тейнава был прав? Корнелий слишком чужд Братству, как бы ни оправдывал свое служение ему волей Богов. Волей Девяти Богов, а не Ситиса и Матери Ночи…

 Он не может. Ни он, ни Альга, ни Гогрон, который тоже не молится Матери и Отцу… Никто не может.

 И могут тоже все. Убежище, ее дом, полон предателей. Возможных предателей, чье преступление еще не было совершено или не было раскрыто. И, что самое страшное, ее могут счесть одной из них.

 Терис ускоряла шаг, на ходу отыскивая в редких прохожих альтмеров. Двое, встреченные ею, совершенно не подходили под описание, а еще один вблизи оказался очень высокой и худой женщиной-нордом и явно не дотягивал до семи футов. Убийца слышала, что все эльфы в столице так или иначе знакомы друг с другом, но бежать и спрашивать у первого встречного не собиралась: свою заинтересованность было нечем обосновать, да и слухи про такую потрясающую осведомленность эльфов явно сильно преувеличивали.

 Если в Храмовый район полуэльфийка захаживала крайне редко и до вступления в Братство, и то только по работе, то Талос-Плаза резала глаза сводящей с ума узнаваемостью. Вот дом одного работника Торговой палаты, куда она пару раз наведывалась через окно за бумагами для Умбакано, чуть ближе к центру выглядывала заснеженная крыжа особняка самого альтмера, а вот дом Агамира…

 Он был первым, кого она убила, но это не вызывало никаких чувств. Убийца попыталась вспомнить, но так и не смогла, его лицо и цвет его глаз, помнила только, что очень долго не могла отчистить от его крови кирасу и сапоги.

 Две слишком длинные для человека тени в свете фонаря легли на заснеженную мостовую улицы, и Терис застыла в паре шагов от выхода из переулка, затаив дыхание и вслушиваясь в разговор прохожих.

 — Вы правы, дядюшка, я слишком добра к его выходкам, и все это ужасно, — мелодичный женский голос звенел от напряжения и сдерживаемых слез, — Но я так люблю его…