Кроваво-красный (СИ)

 — Ты свободен. Можешь ехать отчитываться перед Слушателем, только имей в виду, что только что ты нарушил свое слово. Он ведь брал с тебя клятву никому не говорить о своей новой работе, — тень повертела в руках и убрала в ножны кинжал, — Даже отдал приказ... Ты ведь знаешь, что бывает за нарушение приказов?

 Харберт шумно выдохнул, и даже желтоватый огненный свет не скрыл мертвенной бледности его лица.

 — Нет...это же...

 — Ты все еще не веришь в Ярость Ситиса? Жаль, что тебя не было здесь вчера. Можешь спросить у Винсента, он такое не раз видел, подробно расскажет.

 Бывший наемник судорожно вдохнул и замер, стеклянными от ужаса глазами глядя на Спикера, чья тень без движения замерла на стене.

 — Ты свободен, иди, — поторопил он. Харберт медленно, вновь с трудом приводя свое одеревенелое от ужаса тело в движение, развернулся и побрел к коридору, после двух шагов без следа растворившему его в темноте.

 Терис замерла, вслушиваясь в его удаляющиеся шаги. Десять, пятнадцать...почти не слышно, но он все еще жив и продолжает идти, хотя больше всего сейчас хотелось услышать ту же звенящую тишину, что и вчера, и его крик — последний перед тем, как Ярость Ситиса вырвет его сердце. Даже если он и непричастен к смерти Корнелия, его присутствие здесь грозит слишком серьезными неприятностями для всего убежища, и лучше, в сотни раз было бы лучше, чтобы жизнь норда оборвалась сейчас, пока он не успел выйти из форта.

 Шаги стихли, и из коридоров доносился только скрип костей и тихий вой заблудившегося в лабиринтах сквозняка. Выводя из состояния безмолвного ожидания, зашелестели бумаги и скрипнуло кресло, даря понимание, что Лашанс уходить не собирается. Полукровка оценила расстояние от своего угла до коридора и с досадой на себя отметила, что выскользнуть незамеченной никак не удастся. И угораздило же ее спрятаться в таком месте...

 — Терис, выходи, — несмотря на отсутствие недовольства, слова Спикера приморозили к месту, лишив дыхания и разбудив волну тревожных, полных ужаса мыслей.

 Интриги Черной Руки — не ее ума дело, что ей уже давали понять, а за последние минуты было услышано слишком много того, чего знать ей точно не полагается. А знать слишком многое опасно, она поняла это еще когда Умбакано решил ее убрать как слишком осведомленного о его делах человека.

 Титаническим усилием воли убийца заставила себя выйти, щурясь на свет и изо всех сил пытаясь выглядеть как можно спокойнее, хотя колени предательски дрожали, а мысли наперебой кричали о близкой смерти, рисуя ее в самых ярких красках.

 — Простите, Спикер...это...

 — Вышло нечаянно, как и всегда, — он кивнул, не попытавшись подняться с кресла, только повернув к ней наполовину освещенное лицо.

 — Я услышала шаги, испугалась... Вдруг кто-то чужой. А когда пришел Харберт... — убийца нервно скомкала подол толстой суконной куртки, — Я не думала, что...будут такие разговоры.

 — И теперь ты в курсе некоторых дел Черной Руки, — подытожил Спикер, глядя на нее безо всякой злости, скорее, с интересом.

 — Я никому не скажу. И вообще постараюсь все забыть, — Терис, несмотря на его внешнее спокойствие, страха не утратила — пару минут назад он с таким же спокойствием угрожал Харберту ножом.

 — Успокойся и сядь, — убийца устало вздохнул, указав ей на низкий стул рядом с креслом.

 Прилагая все усилия к тому, чтобы не показывать не желающего отступать страха, полукровка села и прилипла взглядом к полу, поддерживая голову одеревеневшими руками. При том, что угрозы, вроде бы, не было, в воздухе висела некая недосказанность, и обостренные чувства подсказывали, что Спикера сейчас занимают некие очень важные проблемы, отчасти связанные и с ней.

 — Как тебе наш новый Харберт? — вопрос прозвучал с прямотой, не оставляющей выбора, кроме как ответить честно.

 — Старый был лучше.

 — Вот и мне так кажется. Как ни парадоксально, но пьяница меня устраивал больше. Его хотя бы было, за что убить.

 Терис краем глаза взглянула на Спикера; он откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза и чего-то ожидая от нее.

 И понимание того, чего именно, пришло неожиданно быстро.

 — Но ведь он и сейчас еще может напиться. Если предложить.

 — Не исключено. Было бы самым настоящим чудом, если бы он напился тридцатого числа, когда в убежище заглянет кое-кто из Черной Руки. Убедились бы своими глазами, какому недостойному человеку они поручили такую ответственную работу.

 — Я буду молиться, чтобы такое чудо произошло.

 — Мы обязательно заглянем в убежище в этот день, чтобы убедиться.

 Терис слабо улыбнулась, чувствуя, как отпускает беспокойство, а когда рука Спикера коснулась выбившихся из растрепанного хвоста волос, она вопреки обыкновению не втянула голову в плечи, а положила ее на подлокотник кресла, зажмурив глаза. Гладили ее не так уж и часто, куда чаще били или пытались прикончить, и упускать возможности ей не хотелось.

Глава 38

Удар тренировочного меча о стену отозвался болезненной дрожью в руках, и клинок противника непременно попал бы Терис в голову, не успей она пригнуться.