Кровавое дело

В его отсутствие Казнев подошел и, наклонясь к замочной скважине, посмотрел через нее в соседнюю комнату.

— Все можно видеть отлично, — заявил он, выпрямляясь.

— Какого черта ты ищешь? Не понимаю! — воскликнул Флоньи.

— Не понимаешь, моя старая Спичка?

— Провалиться, не понимаю!

— Ну, хорошо, подожди немножко, очень скоро поймешь.

В это время в комнату вошел слуга с требуемым ключом и отворил дверь.

— Сколько дней эти комнаты стоят незанятыми?

— Дня четыре или пять. Вам ничего больше не потребуется, господа?

— Пока ничего.

— Когда вам что-нибудь понадобится, потрудитесь позвонить.

Оставшись один со своим товарищем, Казнев сказал:

— Мы с тобой находимся теперь в комнате, которую занимал покойный Жак Бернье, и поэтому она не представляет для нас ровно никакого интереса. А вот другую следует осмотреть как можно обстоятельнее. Идем, старина!

С этими словами Светляк прошел в девятый номер, который занимал Анджело Пароли.

Спичка последовал за ним и ворчливым тоном проговорил:

— Что же, я пойму наконец хоть когда-нибудь, какого черта ты здесь надеешься найти?

— Откуда знать то, чего не знаешь? Давай лучше искать.

— Но ведь пойми, эту комнату убирали, мыли, мели, чистили и натирали со времени отъезда последнего жильца.

— Ну и что же это доказывает? Все-таки поищем.

— Да где же искать-то?

— Везде! В комнате, на мебели, под мебелью, в углах. Поищем, поищем! У меня чутье, как у охотничьей собаки, и мне все почему-то кажется, что я напал на след. Я готов поклясться, что здесь была дичь.

И Казнев принялся за поиски, пристально рассматривая трещины на полу, разрывая пепел в камине, роясь в ящиках комода и всюду глядя проницательным, испытующим взглядом.

Флоньи хотя и не сочувствовал ему, но подражал усердно.

Вдруг Казнев нагнулся и в углу, под креслом, около самого камина, поднял какой-то предмет самого незначительного объема.

— Ну, что ты нашел? — спросил Спичка, видевший его движение.

— Кусочек синего карандаша.

— И что же, ты смотришь на это как на указание?

— Может быть — да, а может быть — и нет.

— Ну, могу сказать, ты довольствуешься малым!

— А почем знать, может быть, это малое окажется очень многим?

Робер Флоньи пожал плечами, и товарищи снова принялись за поиски, которые, однако, не имели результата.

— Пойдем вниз! — сказал Казнев наконец.

Они заперли двери своих комнат и снова спустились в контору.

— Хорошо вам, господа, в ваших комнатах? — приветливо осведомилась управительница.

— Отлично, сударыня! Я еще попрошу вас дать мне некоторые сведения.

— К вашим услугам.

— Жил кто-нибудь в комнате под номером девять в то время, когда в десятом останавливался Жак Бернье?

— Да, сударь.

— А кто именно?

— Сейчас посмотрю… Жюль Баскон, коммивояжер из Тулона.

Казнев записал.

— Какие документы предъявил вам этот коммивояжер, когда вы записали его?

— Никаких, сударь. Теперь мы не требуем документов.

— И совершенно напрасно. Когда явился к вам в отель этот Жюль Баскон?

— Четвертого декабря.

— Выехал?

— Девятого.

— Можете вы дать мне подробное описание его наружности?

— Подробное описание его наружности? Ну, нет, право, не могу. Я помню его очень смутно. Ведь мне приходится видеть столько разных лиц.

— Но неужели вы не заметили в нем ничего особенного? Какую-нибудь деталь, кажущуюся для вас совершенно ничтожной, но которая может иметь для нас громадное значение?

— Право, не могу. Я слишком боюсь, что моя память сослужит мне плохую службу, боюсь ошибиться сама и ввести вас в заблуждение, которое может к тому же оказаться гибельным для невинного.

— Ваши опасения вполне естественны, но я все-таки настаиваю. Поройтесь хорошенько в своей памяти. Ведь самая пустая вещь может навести нас на след.

— Напрасно я буду рыться в своей памяти, сударь. Я отлично знаю, что не найду ровно ничего. Может быть, слуга с первого этажа сумеет ответить вам лучше и больше, чем я.

Управительница позвонила. Казнев принялся допрашивать слугу, но и от него смог узнать только следующее:

— Мне помнится, что жилец из девятого номера был очень смуглый, роста невысокого, но и не низкого, но… у меня, ей-богу, дел много… А вот на водку он мне дал маловато, это я помню.

Казнев понял, что с этой стороны сведения будут самые ничтожные, и потому прекратил допрос и вышел из конторы.

— Послушай, — начал он, как только они вышли на набережную Братства, неужели ты думаешь, что этот самый Жюль Баскон…

— И есть убийца Жака Бернье? — закончил Казнев. — Да! Этот человек приезжает сюда четвертого декабря, уезжает девятого, как раз накануне отъезда покойного. Значит, зная заранее его маршрут, он поджидал его где-нибудь в пути.

— Это возможно. Но тут может быть простая случайность, совпадение.

— Нет, есть и что-нибудь другое. Мой инстинкт подсказывает это.

— Положим, что ты прав. Допустим, что жилец из девятого номера действительно убийца Жака Бернье. Но у нас нет его примет.

— Мы их добудем.

— Откуда? Кто его знает?

— Право, уж наверное добудем. Я верю в это. А пока пойдем-ка к продавцам ножей.

Приятели шли по набережной Братства. Флоньи смотрел по сторонам.