Кровавое евангелие

Бесстрастное, ничего не выражающее лицо Руна и на этот раз не выдало никаких эмоций, однако Эрин почувствовала исходивший от него страх. Она и вообразить себе не могла, что может существовать нечто такое, что может напугать Руна.

— Санкт-Петербург — это не наша территория, — несколько загадочно произнес он.

— А чья же тогда? — не унимался Джордан. — После падения Берлинской стены католическая церковь снова присутствует здесь.

Эрин, засунув руки поглубже в холодные карманы, устремила взгляд на конец дорожки, где стояла большая бронзовая статуя женщины в широкой юбке, держащей в поднятой руке какой-то предмет. Эрин прищурилась, но все равно не поняла, кем была женщина, которую изображала статуя. Она осмотрелась вокруг. Прежде она приняла это место за городской парк, но какой-то дух печали пропитывал окружающий это место воздух. Эрин даже не могла представить себе играющих здесь детей.

— Этой землей правит Витандус, — ответил Рун на вопрос Джордана и дотронулся до кожаного цилиндра, свешивающегося с его плеча, словно убеждаясь в том, что эта драгоценная вещь не потеряна. — А он не отличается любовью к церкви. Когда он придет, ничего не рассказывайте ему ни о нашей миссии, ни о себе.

— А кто такой этот Витандус? — спросил Джордан.

Ответ на этот вопрос Эрин знала.

— Это титул, данный ему в наказание. Самое худшее из религиозных порицаний из уст церкви. Оно даже хуже, чем отлучение. Больше похоже на постоянное изгнание и наказ держаться от него в стороне.

— Здорово. Не могу дождаться встречи с этим парнем. Должно быть, он истинный маг и волшебник.

— Это точно, — согласился Рун. — Так что будь настороже.

Джордан невольно протянул руку к кобуре, но вспомнил, что все свое вооружение он был вынужден оставить в Германии. Они прилетели сюда рейсом коммерческих авиалиний с фальшивыми документами, изготовленными Надией. Но провезти с собой оружие не было никакой возможности.

— А чем занимается Витандус? — спросила Эрин, переступая застывшими ногами с земли на камень, как будто стоять на нем было теплее. — Кто он такой?

Рун по-прежнему не сводил с голых деревьев наблюдательного, настороженного и пристального взгляда, при этом в его глазах Эрин явно видела испуг. Он как бы между прочим ответил на ее вопросы — хотя этот ответ подействовал на нее как удар обухом по голове.

— Вам этот человек более известен как Григорий Ефимович Распутин.

16 часов 52 минуты

Медленно идя по выложенной каменной плиткой тропе, Рун, перебирая ледяными пальцами свои четки, творил молитву о том, чтобы Григорий не приказал немедленно убить их, как убивал он всех сангвинистов, присланных в Россию после 1945 года. Возможно, тот самый тубус, который вручила ему Надия, сулил некоторую надежду. Она велела Корце отдать его Григорию нераспечатанным.

Но что это было? Что в тубусе, подарок или оружие?

Эрин разволновалась.

— Распутин? — Неверие звучало в ее голосе, светилось в ее прищуренных глазах. — Этот сумасшедший монах? Сподвижник Романовых?

— Он самый, — ответил Рун.

Такие подробности о Григории Ефимовиче Распутине были известны большинству историков. Он был мистическим монахом и, по слухам, обладал даром исцеления. Его судьба была связана с царем Николаем II и его семьей. В начале 1900-х он использовал эти свои возможности для того, чтобы втереться в доверие к царю и его семье; всем им казалось, что только он один способен помочь их сыну, страдающему гемофилией. За такую нежную заботу о больном отроке они смотрели сквозь пальцы на его эксцентричные сексуальные выходки и политические махинации, пока однажды один из агентов британских спецслужб и группа высокородных дворян не убили его.

Так, по крайней мере, думали.

Руну, разумеется, было известно намного больше.

Вдохнув, падре набрал полные легкие холодного воздуха. Он ощутил запах свежевыпавшего снега, покрытого им ковра из побитых морозом листьев и едва заметный запах давней смерти.

Россия.

Такого запаха он не ощущал уже, наверное, лет сто.

Джордан между тем осматривал парк, проявляя повышенное внимание, — он, похоже, чувствовал такую же озабоченность, как и Рун.

Корца смотрел в ту же сторону, что и Джордан. Взгляд сержанта задержался на темных стволах деревьев, низкой каменной стене, на цоколе, поддерживающем статую, — иными словами, на всех местах, где могли укрыться враги. Руну нравились проявляемые Джорданом настороженность и подозрительность — две наиболее важные и необходимые здесь, на русской земле, особенности. Но их противник еще не появился. Так что в течение нескольких следующих минут они еще могли чувствовать себя в безопасности.

Троица остановилась перед темной зловещей статуей женщины, смотрящей куда-то вдаль и держащей в руках венок в память о погибших гражданах Санкт-Петербурга: символ скорбящей родины-матери.

Джордан подышал на ладони, чтобы хоть как-то согреть их, — этот жест подтвердил то, что он человек и что внутри у него идет процесс остывания.

— Я думал, что Распутин помер еще во время Первой мировой войны, — сказал он, посмотрев на Руна.

Ответила ему Эрин: