Кровавое евангелие

— Он был убит. Его отравили цианидом, всадили в него четыре пули, били дубинкой, потом завернули в ковер и бросили в Неву, где он, как полагают, утонул.

— А выходит, этот парень все-таки выжил, — не без сарказма сказал Джордан. — Мне он кажется стригоем.

Эрин отрицательно покачала головой.

— Есть множество его фотографий, сделанных при дневном свете.

Рун пытался сосредоточиться, не обращая внимания на их нескончаемый разговор. Он слышал, как какое-то существо возилось среди деревьев в нескольких ярдах от них. Но это была всего лишь мышь-полевка, отыскивающая зернышки до того, как зима погребет все под снегом. Он надеялся, что мышке повезет найти хоть что-то.

— Так где же он? — нетерпеливо спросил Джордан.

Рун вздохнул, понимая, что только его ответы могут заставить их умолкнуть.

— Григорий когда-то был сангвинистом. В течение многих лет он, Пирс и я образовывали триаду, но это было до того, как он был лишен духовного сана.

Джордан нахмурился, сосредоточенно обдумывая только что услышанное.

— Выходит, ваш Орден лишил этого парня духовного сана, а затем еще и подверг его наказанию, изгнав навечно?

— Орден Витандуса, — напомнила ему Эрин.

Солдат, согласно кивнув, добавил:

— Неудивительно, что этот парень невзлюбил церковь. Может, вам стоит поработать над своим имиджем?

— Это не главная причина его ненависти к церкви, — сказал Рун, поворачиваясь к ним спиной.

Он коснулся пальцами своего нагрудного креста. У Григория было великое множество причин — сотни тысяч, — чтобы ненавидеть церковь, причин, которые Рун понимал более чем хорошо.

— Так все же почему Распутина отлучили от церкви? — спросила Эрин.

Когда она произносила фамилию Григория, в ее голосе Руну слышалось сомнение и даже недоверие. Эрин не поверит тому, что это правда, пока сама не убедится в этом. А если так, то как бы ей потом не пожалеть о том, что ей требовались такие безусловные доказательства.

Джордан обрушил на Руна очередную порцию вопросов:

— А что происходит с сангвинистом, которого подвергли отлучению? Он все еще способен исполнять священные обряды?

— Считается, что преподобный должен иметь нестираемый знак в своей душе, — ответила ему Эрин. — А раз так, я думаю, он еще способен освящать вино.

Рун потер глаза. С учетом того, что земная жизнь этих людей была такой непродолжительной, их нетерпение было вполне объяснимо, так же как и их ненасытное желание получить ответы на все вопросы. Но ему-то было необходимо, чтобы они помолчали, а вот этого добиться он и не мог.

— Григорий может освящать вино, — устало произнес Рун. — Но это вино, в отличие от освященного священником, принадлежащим церкви, не имеет устойчивой силы крови Христа. И по этой причине его состояние представляет собой нечто среднее между проклятым стригоем и благословенным сангвинистом.

Эрин отбросила назад пряди волос, прикрывающие лицо.

— И как такое состояние отражается на его душе?

— В данный момент, — поспешно добавил Джордан, — меня больше интересует то, как это отражается на его теле. Ну например, может ли он появиться здесь днем.

— Он может, и он появится.

И скоро.

— А почему нам необходимо его разрешение на пребывание здесь? — не отступал Джордан.

— Нам необходимо его разрешение потому, что он уже многие десятилетия не разрешает ни одному сангвинисту пребывать на русской земле. Он знает о том, что мы здесь. И в свое время мы перед ним предстанем.

Джордан повернулся к нему, злость буквально пронзила его сердце.

— А раньше ты не мог предупредить нас об этом? О том, какая опасность нам грозит?

Рун спокойно взирал на его бешенство.

— Я верю, что у нас хорошие шансы на то, чтобы уехать из России живыми. В отличие от тех, кто приезжал сюда, у меня с Витандусом особые отношения ввиду нашего общего прошлого.

Рука Джордана снова непроизвольно потянулась к тому месту, где обычно находилось оружие.

— Значит, эти типы в черном драндулете, которые висели у нас на хвосте по дороге из аэропорта… это российские бандиты-стригои, которым приказано открывать огонь без предупреждения по всем сангвинистам?

— Так нас что, вели? — спросила Эрин, кивнув в сторону далекой улицы, где они вышли из машины.

— А я-то надеялся, что это люди Руна, — удивляясь своей наивности, покачал головой Джордан.

— У меня нет людей, — ответил Рун. — Церковь не знает о том, что мы здесь. После нападения в Масаде, а затем событий в Германии я подозреваю, что у велиалов есть агент в Ордене сангвинистов. Поэтому я велел Надие объявить о том, что мы все погибли.

Лицо солдата скривилось в иронической гримасе.

— Ну, в таком случае наши дела обстоят отлично…

Его прервал какой-то новый голос, брюзгливый и в то же время насмешливый:

— Такая горячность здесь неуместна.