Кровавое Евангелие

– Да потому, что я попросту устала от интриг. – Ее глаза пристально следили за полетом ястреба. – Ведь и церковь наверняка вынуждена вести борьбу в таком же кипящем котле, наполненном амбициями, и малыми и большими?

Кончиком пальца он дотронулся до своего нагрудного креста.

– Я думаю, что Бернард защищает меня от самого худшего.

– Никогда не доверяйте тем, кто берется быть вашим защитником. Они уповают на вашу неосведомленность и темноту. Лучше смотреть на вещи прямо и не испытывать страха.

Рун попробовал успокоить ее:

– Может быть, лучше довериться тем, кто защитит вас? Если они будут делать это из любви к вам – я имею в виду, защищать вас.

– Речь настоящего мужчины. И падре. Но я по опыту доверяю очень немногим. – Она в задумчивости склонила голову. – Вам я доверяю, падре Корца.

– Я же священник, а поэтому вы и должны доверять мне, – произнес он с улыбкой.

– А вот другим священникам я не доверяю. В том числе и вашему преподобному Бернарду. Но вы – совсем другой. – Элисабета положила свою ладонь на его руку; он пришел в восторг от этого прикосновения. – Вы просто друг. Один из моих очень малочисленных друзей.

– Это большая честь для меня, моя леди.

Отступив на шаг назад, он церемонно поклонился, надеясь этим вычурным жестом поднять настроение.

Она снисходительно улыбнулась.

– Так и должно быть, падре.

Тон, которым это было произнесено, рассмешил обоих.

– Ну вот, снова возвращается Анна. Расскажите мне еще раз о том, как вы с братом бежали наперегонки и как ваш забег закончился в ручье и у каждого оказались в башмаках рыбы.

Рун рассказал ей эту историю, украшая ее многочисленными подробностями, которые он опустил при предыдущем рассказе об этом, сильно насмешившем ее.

Какое это было счастливое время для них обоих, сколько было смеха…

Но наступил день, когда она прекратила смеяться.

День, в который он предал ее.

День, в который он предал Бога.

Корца снова ощутил себя в своем теле: холодный песок вреза́лся в колени, сухой ветер стирал слезы со щек. Серебряный крест прожигал через перчатку ладони, оставляя на них багровые следы ожога. Плечи его согнулись под бременем его грехов, его неудач. Но он еще крепче сжимал в ладонях обжигающий металл.

– Рун? – произнес его имя женский голос.

Он поднял голову, часть его сознания обещала ему, что сейчас он увидит Элисабету. Солдат не спускал с него подозрительного взгляда, женщина смотрела на него с жалостью.

Он сосредоточенно смотрел на солдата, посчитав, что выдержать тяжелый пристальный взгляд этого мужчины ему будет легче.

– Ну так начинай свои объяснения, – заявил Стоун, нацеливая свое оружие в сердце Руна, как будто оно и так уже не было разбито много лет назад.

20 часов 08 минут

– Джордан, взгляните на его зубы… они снова стали нормальными.

Изумленная Эрин сделала шаг вперед, намереваясь подробнее рассмотреть это чудотворное превращение и понять то, чему ее разум отказывался верить.

Джордан своей мускулистой рукой преградил ей путь. Она подчинилась.

Несмотря на проявляемое ею любопытство, присущее ученым, Рун все же еще внушал ей страх.