Кровавое Евангелие

– Спасибо вам… за ваше терпение. – Голос падре был слабым и дрожащим, славянский акцент слышался в нем более явственно – казалось, что он только что вернулся издалека, оттуда, где все еще говорят на его родном языке.

– Только не думай, что нашему терпению не будет конца, – предупредил его Джордан, в его уверенном голосе уже не было прежней враждебности.

Эрин оттолкнула удерживавшую ее руку Джордана, желая услышать то, что скажет Рун, но подойти к нему ближе она не решилась.

– Вы сказали, что вы были сангвинистом, а не стригоем. Как это понимать?

Рун посмотрел в темную пустыню, словно ища там ответ на поставленный вопрос.

– Стригои – это дикие беспощадные существа, способные лишь на убийство и массовую резню; они не служат никому и все делают ради собственной пользы.

– А сангвинисты?

– Все состоящие в Ордене сангвинистов раньше были стригоями, – ответил Рун, глядя ей прямо в глаза. – Но сейчас все, кто состоит в моем Ордене, служат Христу. Именно Его благословение позволяет нам ходить при свете божественного сияния и быть его воителями.

– Значит, ты можешь ходить при дневном свете? – спросил Джордан.

– Да, но солнечный свет все еще причиняет мне боль, – признал священник, дотрагиваясь до капюшона своей сутаны.

Эрин припомнила свою первую встречу с Руном: его надвинутый низко капюшон; одежда, прикрывающая большую часть тела, на глазах солнцезащитные очки. У нее мелькнула мысль, не переняли ли католические монахи обычай носить сутаны с капюшонами у Ордена сангвинистов, в качестве внешнего прикрытия некоей более страшной тайны.

– Но без защиты благословения Христа, – продолжал Рун, – прикосновение солнца убьет стригоя.

– А в чем конкретно выражаются эти благословения Христа? – спросила Эрин, удивляясь иронии, с которой был задан этот вопрос, но прозвучавшей помимо ее воли.

Рун долго смотрел на нее, словно подыскивая подходящие слова для объяснения этого чуда. Когда он наконец заговорил, его речь звучала торжественно; в ней звучала уверенность в том, что Эрин наконец-то узнает то, о чем даже и не догадывалась в своей прежней жизни.

– Я следую по пути Христа и дал клятвенный обет отказаться пить человеческую кровь. Такое действо является для нас запретным.

Джордана интересовали более практичные вещи:

– Тогда чем же вы питаетесь, падре?

Рун выпрямился. Он весь светился гордостью, его голос, обращенный к ней, четко звучал в тишине пустыни:

– Я поклялся вкушать только Его кровь.

Его кровь…

Эрин слышала, каким тоном были произнесены последние слова, и поняла их значение.

– Вы говорите о крови Христа, – сказала она, с удивлением замечая, что в ее тоне нет и следа насмешки. Воспитанная в благочестивом вероисповедании римско-католической церкви, она знала даже о том, что является источником этой крови. Эрин мысленно вернулась в детство; вспомнила себя стоящей на коленях на грязном полу перед алтарем; вспомнила горькое вино, проливающееся ей на язык.

Она пристально посмотрела на кожаный бурдючок для воды, который Рун сжимал в руках.

Но воды в нем не было.

Не было в нем и вина — ведь она сама совсем недавно отпила из него.

Она знала, чем наполнена фляжка Руна.

– Это священное вино, – сказала она, указывая на то, что он держал в руках.

– Более чем священное, – ответил он, с благоговением поглаживая бурдючок.

Эрин поняла и это.

– По-вашему, это видоизменяющаяся субстанция.

Она узнала смысл этого слова, когда впервые соприкоснулась с катехизисом и тогда же поверила в реальность такого явления. Видоизменение считалось одним из главных догматов католицизма. Вино, освященное во время мессы, становится истинной кровью Христа, сама Его сущность вселяется в это вино.

Рун нагнул голову в знак согласия с нею.

– Это правда, мой благословенный сосуд содержит вино, превращенное в кровь Христа.

– Невозможно, – пробормотала Эрин, но ее голос звучал совсем не убедительно.

Джордан тоже не купился на это.

– А я ведь пил из твоей фляжки, падре. Это действительно похоже на вино, пахнет, как вино, да и вкус такой же, как у вина…

– Но это не вино, – взорвался Рун. – Это кровь Христа.

Насмешливые нотки снова появились в голосе Эрин, и это помогло ей успокоиться.

– Значит, вы считаете видоизменения результатами реальных изменений, а не метафорических?

Рун воздел руки к небу.

– Да неужто я так и не убедил вас? Это Его кровь поддерживает мой Орден. Сам акт видоизменения – это одновременно и договор между Христом и человечеством, и их обещание служить друг другу. Но для стригоев, которых он желает спасти, это значит даже нечто большее. За то, что мы получили шанс обрести наши души, мы поклялись навсегда отказаться от поедания человеческой плоти и поддерживать жизненные силы только Его благословенной кровью, сделавшись рыцарями Христа, связанными обетом верно служить церкви до конца своих дней, после чего Он снова пригласит нас на свою сторону. Таков наш договор с Христом и церковью.