Кровавое Евангелие

Эрин не смогла заставить себя поверить ничему из сказанного им. Ее отец перевернулся бы во гробе своем от одной мысли о том, что кровь Христа используется подобным образом.

Рун, должно быть, увидел сомнения на ее лице.

– Почему вы думаете, что первые христиане относились к вину причащения как к «лекарству бессмертия»? Потому что они знали то, что потом было надолго забыто. Но церковь обладает более долгой памятью.

Он повернул свой бурдючок пробкой вниз, так что они могли увидеть печать Ватикана на его донной части: два скрещенных ключа, обвитых шнуром, под строенной короной, иначе говоря, тиарой. Его пристальный взгляд остановился на Эрин.

– Я прошу вас верить только тому, что вы видите своими глазами и чувствуете своим сердцем.

Эрин тяжело опустилась на валун и обхватила голову руками. Она уже попробовало вино из его фляжки. Как человек, занимающийся наукой, она отказывалась верить в то, что это было не вино, а нечто другое. И все-таки она же видела стригоя, питающегося кровью, и видела, как Корца пьет свое вино.

И то и другое давало силы.

Эрин пыталась дать этим сверхъестественным явлениям хоть какое-то научное объяснение.

Невозможно превратить вино в кровь, а значит, это должна быть вера, позволяющая Руну пить вино так, как если бы это была кровь. Это должно быть что-то вроде эффекта плацебо.

– Док, вы в порядке? – спросил Джордан.

– Видоизменение – это просто легенда. – Эрин пыталась объяснить ему суть своих размышлений. – Миф, и не более.

– Такой же, как стригои? – перебил ее Рун. – Те, кто расхаживает по ночам и пьет человеческую кровь? С их существованием вы можете согласиться, но вы не можете согласиться с тем, что благословенное вино – это кровь Христа? Это вне пределов вашей веры?

Последнюю фразу он произнес более грустным голосом, чем все предыдущие.

– Я не всегда полагаюсь на веру. – Эрин, вытянув руки перед собой, сплела пальцы. – Я наблюдала, как церковь используется в качестве инструмента силового давления в борьбе против слабых, а религия – как препятствие на пути к истине.

– Христос оказывает заблудшим людям помощь более значимую, нежели активные действия, – запальчиво возразил Рун, словно пытаясь обратить ее к истинной вере, как часто делают священнослужители. – Он живет в наших сердцах. Сотворенные Им чудеса поддерживают всех нас.

Джордан прочистил горло.

– Все это хорошо, и даже очень, падре. Но вернемся к вам. Как вы стали одним из сангвинистов?

– Тут особенно нечего рассказывать. Несколько столетий назад меня укусил один стригой, а потом заставил выпить своей крови. – Руна всего передернуло. – Я был насильно превращен в одного из них, в существо, основное желание которого – пожирать людей.

– А что было потом?

Руна встревожил этот вопрос, и он хотел ответить на него с особой тщательностью.

– Я стал стригоем, но вместо того, чтобы идти их путем, мне была предложена другая дорога. И это случилось в ту самую ночь – еще до того, как я попробовал человеческую кровь, – когда меня посвятили в Орден сангвинистов. Я стал последователем Христа. И с тех пор я следую по стезе, указанной Им.

– И как же ты следуешь по этой стезе? – спросил Джордан со скептицизмом, который Эрин практически полностью разделяла. – В чем именно заключается твое следование Христу?

– Благословенная кровь Христа предоставляет сангвинистам многие блага. Такие как возможность ходить под солнцем. Она также дает нам возможность принимать участие во всем том, что является святым и погружено в таинство. Хотя, так же как и солнце, связанная с этим святость все еще жжет нашу плоть.

Он снял одну перчатку. На его ладони виднелся багровый волдырь в форме креста. Эрин припомнила, как он только что держался за свое нагрудное распятие, и представила себе, как оно обжигало ему кожу.

Рун, должно быть, прочитал ее мысли.

– Эта боль напоминает нам о страданиях Христа на кресте и служит постоянным напоминанием о данном нами обете. Но это небольшая цена за то, чтобы жить под сенью Его благодати.

Эрин следила глазами, как он снова бережно заправил свой крест под лохмотья своей сутаны. Жгло ли распятие кожу над его сердцем? Не потому ли католические священники имеют обыкновение носить такие массивные кресты, как символ хранимой ими тайны? Подобно сутане с капюшоном, позволяет ли такое одеяние сангвинистам не привлекать к себе внимание и оставаться незамеченными среди их человеческих собратьев?

У нее была почти тысяча подобных вопросов.

У Джордана же был только один.

– Тогда, как Христов воитель, с кем ты сражаешься?

И снова Рун посмотрел в пустыню.

– Мы призваны сражаться с нашими злобными братьями, стригоями. Мы выслеживаем их и предоставляем им шанс присоединиться к последователям Христа. Если они отказываются, мы их убиваем.

– Ну а мы, люди, тоже находимся в этом черном списке? – поинтересовался Джордан.

Рун снова посмотрел на них.

– Я поклялся никогда не лишать человека жизни, кроме как ради спасения другого.

Эрин снова обрела голос: