Кровавое королевство (ЛП)

— Мэм, пожалуйста! Это был несчастный случай. Клянусь! Мэм!

— Не убери ее, а сделай примером для всех, кто причинит вред моим детям. — Мои руки дрожали от ярости; я хотела задушить ее до смерти. — СЕЙЧАС ЖЕ! Уведи ее от меня!

Он кивнул одному из мужчин позади него, и они схватили ее за руки, прежде чем потащить брыкающуюся и кричащую по коридору.

Дыши.

Дыши.

— Федель, принеси мне аптечку первой помощи, — сказал Лиам, его голос все еще был суровым и непоколебимым. Он, с Доной на руках, вернулся в спальню.

Уайатт ухватился за мою юбку. Наклонившись, я тоже подняла его, и он обнял меня.

— Она солгала. Она была грубой. — Он нахмурился, и это разбило мне сердце.

— Я знаю и верю тебе, дорогой. Я горжусь тобой. Всегда защищай своих брата и сестер, хорошо? — Прошептала я, приглаживая его волосы. Они были темнее, чем у Итана, более черными, но на солнце в них все еще можно было разглядеть оттенки коричневого.

— Да, мамочка, — пробормотал он, пытаясь вывернуться из моих рук, когда увидел Итана, входящего в комнату. Эвелин была рядом с ним, одетая в темно-зеленое коктейльное платье. Она посмотрела на меня, а затем снова на Дону, широко раскрытыми глазами и в замешательстве.

— Что, ради всего святого, произошло?

— Мелина обидела Дону, — сказал ей Уайатт, и если бы я не была так расстроена, я бы рассмеялась. Он говорил как городской глашатай; он убедился бы, что весь дом знает, и не остановился бы, пока все не разозлились бы так же, как и он.

— Il mio preziosa agnello⁵, — сказала я ей, села рядом с ней на кровать, взяла ее руки и поцеловала их.

— Мамочка. — Она надулась, и я посадила ее к себе на колени, положив ее голову себе на грудь. — Я скучаю по старой леди Хилди.

— Я тоже, — прошептала я, когда Лиам забрал у Феделя аптечку первой помощи. Старая леди Хилди была горничной, ответственной за уход за Итаном, Уайаттом и Доной с тех пор, как они родились. Эвелин всегда была рядом, чтобы помочь, но ни Лиам, ни я не хотели, чтобы она стала их няней. Я редко — ну, никогда — заботилась о ком-то вне семьи, но я действительно скучала по ней после того, как она скончалась несколько месяцев назад, хотя Доне и Уайатту было тяжелее всего.

— Ой! — Закричала Дона, прижимаясь ко мне.

— Прости, принцесса, но я должен. — Лиам нахмурился, втирая крем ей в ухо, пока я убирала ее волосы назад. После этого он взял маленький кусочек марли и как мог обернул ей ухо. — Вот, готово.

— Никаких прикосновений. — Я убрала ее руку. — Теперь давай приведем в порядок твои волосы.

— Никаких кудрей! — потребовала она, снова находясь на грани слез. Кулак Лиама сжался, его челюсть сжалась при одном взгляде на нее.

— Никаких кудрей, я обещаю. Пойдем, Нана заплетет тебе самую красивую кельтскую косу. — Эвелин протянула руку. Спрыгнув вниз, она схватила ее за руку и подошла к комоду. Итан и Уайатт были рядом с ней, и через несколько секунд они все хихикали.

— Дыши. Она в порядке, — прошептала я Лиаму, положив руку ему на грудь.

— Я никогда не хочу видеть эту женщину в моем доме, Мел. Мне все равно, как это произойдет. Я хочу, чтобы она ушла.

— Она уже ушла.

Кивнув, он обошла Дону, встав прямо за нашими сыновьями, все их внимание было сосредоточено на их принцессе. Я секунду наблюдала за ними, пока все они пытались рассмешить ее, прежде чем выйти из комнаты, закрыв за собой большую деревянную дверь. Федель стоял и ждал.

— Пока она заперта, босс, вы не хотите, чтобы она была наказана немедленно?

— Она может подождать до окончания мессы. Машины?

— Они все у входа. Дети завтракают.

Прежде чем я успела заговорить, я услышала смех, доносившийся из-за двери. Скрестив руки на груди, я почувствовала облегчение, узнав, что с ней все в порядке, но не могла избавиться от беспокойства.

— Ты когда-нибудь слышал это, когда была маленькой? — Я кивнула на дверь позади меня.

— Босс?

— Смех, — ответила я. — Ты когда-нибудь слышал невинный смех в моем доме, когда я была маленькой?

Он покачал головой.

— Нет, я никогда не слышал.

— Смех — это хорошо, не так ли? Мою дочь любят больше, чем меня когда-либо любили, и это хорошо… но она мягкая, Федель. Это беспокоит меня, потому что в глубине души я знаю, что она не может оставаться невинной до конца своей жизни. Она не может вечно стоять за спиной своего отца и братьев. Я не хочу, чтобы она была девушкой в беде. Она порежет руку или обожжет себя, и мир остановится в этом доме. Так не может быть всегда, но я не знаю, как сделать из нее бойца, не сломив ее.

— Она еще юна, босс.