Кровавое сияние небес

Так как меня не удосужились отпустить, мне тоже пришлось подойти к самому краю. Но я, на самом деле, не была против. Я очень люблю высоту. Обожаю смотреть вниз, по сторонам, даже вверх, потому что небо отсюда кажется ближе, и наслаждаться видом.

— Ну что, прощай, жестокий мир?.. — хихикнула я.

— Что? — Антон обернулся на меня, понял шутку и рассмеялся. — Да нет, я просто задумался. Пытаюсь влезть в его шкуру.

— В чью?

— В шкуру того, — вздохнул парень, — кто все это затеял.

— И как? Получается?

— Ну почти, — кивнул он. — Просто нужно найти следы.

Не зная, что ищу, я тем не менее продолжила осматриваться. Антон тоже. Вскоре он подозвал меня, так как я успела за это время взбрыкнуть, выдернуть руку и уйти искать в другую сторону. Я что ему, ребенок несмышленый? Он боится, что я упаду с крыши? И что? Думаю, мне все равно станет не так больно, как стало, когда я читала его журнал. Так что бояться за меня раньше надо было, а сейчас уже поздно.

— Что ты нашел? — подходя, спросила я.

— Гляди сюда. — Антон, присевший возле одной из вентиляционных шахт, трепал пальцами обрубок то ли толстой, жесткой нитки, то ли тонкой, гибкой лески, оставшейся на чугунной решетке. Я села рядом и потрогала. Второе.

— Леска? — на всякий случай решила я уточнить у самого башковитого члена нашего дуэта.

— Ага.

— Зачем она здесь?

— Затем, что ей что-то фиксировали.

— Что?

Он поднялся и отряхнул колени. Сегодня на нем красовались новые бледно-голубые джинсы с модными «выцветшими» белыми полосами. На его крепкой, спортивной фигуре сидели идеально. Интересно, он сам подбирает себе туалет? Или его агентша старается?

— Вот вернемся сюда ночью и узнаем наверняка. У меня есть, впрочем, некоторые подозрения, но это слишком сложная технология, чтобы ее воплотить. Интересно, как он справился? Может, их несколько? — говорил он словно сам с собой. Я же продолжала сидеть на корточках. — Человек явно соображает в таких вещах… Может, он конструктор?.. Ладно, ночью узнаем. Поднимайся, — вспомнили-таки обо мне и протянули мне руку.

— Погоди, ты что, хочешь прийти сюда ночью? Но…

— Что — но?

«Не страшно?» — чуть не ляпнула я. Не нужно ему знать, что я трусиха! Хотя… какая мне разница, что он будет обо мне думать? Человек — подлец! Зачем перед ним рисоваться? Скажу как есть.

— Я — трусиха! — с гордостью выдала я. Потом вспомнила, что изначально хотела сказать иное и ойкнула.

Антон засмеялся.

— Не бойся, вдвоем как-нибудь отобьемся! А если серьезно, тебе идти необязательно. Можешь остаться внизу с ребятами.

— С какими ребятами?

— Ну, не знаю, как вы с Танькой, а мы планировали сегодня с Ярославом прийти на стройку с новым оборудованием. Кстати, что-то он не отзвонился мне, хотя обещал…

Ярослав словно услышал наш разговор и тут же набрал в телефоне номер Комиссарова. Таким образом, мы с актером услышали задорную мелодию, и он потянулся к карману с фразой «Легок на помине». Переговорив с приятелем, убрал телефон и возобновил беседу:

— Вот, Ярик все купил. Как я ему теперь скажу не идти? Он настроился, впал в ажиотаж, уфология — смысл его жизни. Поэтому мы пойдем с ним вдвоем, а еще лучше вчетвером, чтобы Татьяна могла отвлекать Ярика, пока мы с тобой будем караулить обманщика на крыше. Что скажешь?

— Ладно, — кивнула я. — Попытаюсь ее убедить.

Красивая светло-коричневая бровь взметнулась вверх, но тут же опустилась, а сам обладатель понимающе кивнул. «Убедить» относилось не к тому, чтобы пойти выслеживать огни, потому что Грачева была на них помешана и именно затем приехала, а к тому, чтобы пойти вместе с Комиссаровым.

Я стояла возле окна и следила за тем, как лучезарно сияющий город, утопающий в зелени, чистоте, умиротворенных серых и красных пятиэтажках, заполненный приветливыми прохожими, постепенно, шаг за шагом погружался во тьму. Сначала солнце отклонилось далеко на запад и смущенно прикрылось каким-то облачком, из-за чего небо мгновенно изменило свой цвет с бледно-голубого на средне-серый. Затем, через некоторое время, уже серое небо начало темнеть, благодаря чему очертания города, тех же самых пятиэтажек, а также кустов и деревьев, дорог и машин, людей, которых становилось на улице все меньше, бездомных собак и кошек, становились все менее четкими. Я стояла так долго, что смогла наблюдать, как наконец-то вся улица накрылась черным покрывалом ночи. Покрывало имело яркий иллюминационный рисунок, который отражался такими же золотисто-желтыми огнями на стекле. Неоновые вывески, фонари, фары проезжающих автомобилей и окна квартир, в которых пока еще никто не спит. А может, это просто звезды…

В начале двенадцатого в мой тихий, такой же темный, как и весь город, номер ворвался истошный звонок стационарного телефона.

— Да, — сказала я тихо, подняв трубку, словно пыталась вернуть баланс, нарушенный этим громким звуком.

— Юль, через двадцать минут мы ждем вас на этаже, — сказал мне голос Комиссарова.